Дневник папы одного мальчика. Гордость

От редакции. Начав читать этот текст, мы хотели сперва исправить слово «гордость» на слово «радость», ведь радость может быть за успехи, а может быть и просто сама по себе. Потом хотели написать о том, что при радости за успехи, не нужно делать из ребенка кумира и пытаться добиться того, чтобы он был первым во всем. Но потом решили ничего не менять и не дополнять. Папы поймут, почему. 

 Что бы там ни говорили, но обычная, простая и чистая любовь к своему ребенку – это, конечно же, прерогатива мамы. Папе, не очень-то смыслящему в высоком и порою даже не знающему, как толком выразить обнаруженные в себе чувства, одной любви явно не хватает. Ну, никак ему самостоятельно не совладать с нею, не подступиться, не сохранить лицо «строгого, но справедливого главы семейства». И тут папе на помощь приходит гордость – тонкий камертон и верный спутник отцовской любви. Гордость не собственная, которая в таких делах может только навредить, а гордость своим чадом. И если для мам такая гордость – рядовой элемент гармоничных отношений, то для папы это элемент – непременный, и даже, нередко, определяющий. Я, наверное, не покривлю душой, если скажу, что для всякого папы любовь к своему ребенку без гордости, что суп без соли, что лето без солнца, а автомобиль без колес… Тем более, если ребенок – мальчик.

Безусловно, папы могут и должны гордиться своим дочерьми и, я знаю, наверняка гордятся ими. Но мальчик, наследник, для мужчины, как ни крути, особая история. Особая любовь и особый предмет для гордости.

Всякий отец видит в сыне отражение своих собственных успехов, своей состоятельности и основательности, результат своих действий, плоды созданной им благодатной почвы, ощущает свое необъяснимое, гипнотическое влияние. Только сын, вне зависимости от малости своего возраста, может разглядеть в отце своего первого кумира, и с щенячьей преданностью и каким-то неописуемым восторгом будет тянуться к нему, перенимая главное и столь необходимое в нашей жизни, чему не сможет обучить мама. Само собой, ежедневно наблюдая все это, обнаруживая в малыше все новые и новые перемены, впитанные и привитые любящим родителем, отец не может не испытывать гордости. А с гордостью пуще прежнего расцветает отцовская любовь.

На самом деле, гордость своим ребенком очень близка по своим качествам все той же пресловутой любви. Она должна быть направлена вовне, а никак не вовнутрь, она должна быть безусловной, необъяснимой и вполне может быть иррациональной: даже если гордиться особо и нечем, хороший отец все равно обнаружит предмет для гордости – да, хотя бы самим фактом рождения малыша. А еще, замечательно, если гордость взаимная.

Взаимной гордость становится не сразу, должно пройти какое-то время, чтобы посаженное зернышко дало крепкие всходы. Правильный уход и терпение сделают свое дело, появится двойное, взаимное чувство – отца за сына и сына за отца. И чувство это, как и всякое другое, неизбежно будет подвержено переменам, периодам взлетов и спадов, но, вызрев, будет питаться самим собой, подобно сообщающимся сосудам – никуда не убывая, и не прибывая ниоткуда.

Признаться, я с волнением ждал того момента, когда впервые смогу ощутить гордость маленького сына мною, своим отцом. Мне казалось, рано или поздно – это должно было случиться, как подтверждение того, что я на верном пути и что все совершаемое мною – не зря. Егор не заставил долго ждать.

В те дни, когда наша мама Ириша отправляется на учебу, а я ее с этой учебы встречаю, с Егором сидит тетя Марина, иришкина сестра. Вместе с Мариной в гости к Егору приходит двоюродный брат Саша – он старше нашего сына на полтора года, но они замечательно ладят меж собой. Веселые игры, вкусные угощения, горы игрушек и любимые мультфильмы – что еще нужно малышам, чтобы скоротать вечер? Но Егор знает наверняка, что когда за окном густо стемнеет и вот-вот будет нужно благодарно проводить гостей восвояси и отправиться на боковую, они с Сашей, словно на десерт, успеют получить маленький кусочек счастья – вернутся родители и уставший, но не подающий виду папа продемонстрирует что-нибудь этакое, что повергнет мальчишек в неописуемый восторг. Иногда малыши сами выбирают «прощальное» развлечение. Так случилось и в тот вечер.

Чуть я успел переступить порог квартиры, как Егорка крепко схватил меня за руку и, едва позволив разуться, потянул за собой, в комнату, где нас уже ждал слегка смущающийся Саша.

— Папа, качельки! – потребовал сын, и я понял, что сегодня нас ждут веселые акробатические копошения, заставляющие ойкать неподготовленных мам, но так нравящиеся детям и дающие папе, то есть мне, мало-мальскую физическую нагрузку (что, в сущности, неплохо). В общем, всех такое положение вещей устроило и мы начали.

Тут следует сказать, что по обыкновению, сложившемуся в нашей семье, обязательная программа «акробатических копошений» состоит из нескольких элементов различной сложности:

• «Качельки» — это когда Егор садится к папе на руки и папа, широко расставив ноги, начинает качать сына, имитируя движение качелей. Категорически приветствуется, если во время этого упражнения качаемый хотя бы один раз дотянется носочками до потолка, ну или хотя бы до люстры.

• «Летать» — Егор подбрасывается вверх, все к тому же потолку, при этом кульминационная часть полета (в которой малышу удаются завидные прогибы и размахи конечностями) проходит в свободном полете, при возвращении Егора на землю он подхватывается папой… и все тотчас повторяется.

• «Прыгать» — Егор встает лицом к папе и поднимает руки вверх, папа берет сына за руки и они вместе, синхронно начинают прыгать, отталкиваясь от пола каждый своими двумя ногами. А поскольку прыгает папа недурственно, у Егора возникает ощущение перевоплощения в «гамми-медвежонка».

• «Вниз головой» — папа держит Егора за ноги, Егор висит вниз головой. У данного упражнения существует до полусотни подвидов (например – за обе ноги, за одну ногу, за спиной у папы и так далее).

• «Лошадка» — тут все просто и в лишних объяснениях, я думаю, не нуждается. Если кто-то из читающих пап хотя бы пару раз в неделю не превращается в «лошадку иго-го» — он счастливец, но кое-что, конечно, для себя теряет.

Упражнения следуют одно за другим без перерыва на отдых. Чтобы не ударить в грязь лицом, желательно пройти хотя бы два круга.

В общем, начинаем мы делать заявленные «качельки». Но я тотчас чувствую какой-то подвох. Едва начав качаться, Егор совершает руками характерное движение, по которому угадывается просьба остановиться, соскакивает, подбегает к Саше, легко толкает его в спину, направляя в мою сторону:

— Папа, Саша!

Ничего не поделаешь, начинает качаться Саша, к моему удивлению — ликуют оба мальчишки. Потом Егор бежит ко мне и просит сделать «лошадку». Всего на пару секунд, и опять отправляет ко мне своего братишку, легонько, но настойчиво подталкивая того, будто говоря: «Не тушуйся, давай!»

Егору не очень-то хочется всех этих барахтаний. Во всяком случае, он может получить их и позже, после ухода гостей. Но малыш продолжает задавать все новые и новые задания, он всего лишь инструктор, а развлекаться сегодня положено брату. Радость и смех, довольный Саша и загадочный, не такой как прежде, Егор. Сегодня, с легкой руки сына, папе доверили проявить свои качества, показать свою исключительность и неповторимость. И папа сделал все как нужно.

За всем этим восторженным возбуждением, красными щеками и каким-то повзрослевшим взглядом Егора я, не без удовольствия, угадывал ту самую, пускай еще совсем маленькую, гордость. Гордость сына за своего отца.