Апология боевых искусств

Как выглядит традиционный сценарий фильма про мастера боевых искусств? Рос тихий и в меру интеллигентный мальчик, не отличавшийся ни высоким ростом, ни силой, которого мутузили соседские мальчишки или школьные хулиганы. Потом вдруг, проходя мимо, через окно спортзала, увидел тренировку, на которой добры молодцы выполняют красивые движения и, не щадя себя и друг друга, участвуют в поединках.

Всеми правдами и неправдами постарался попасть в секцию и, глядишь – через пару лет он уже сам мутузит дворовых хулиганов, заступаясь за обиженных и оскорбленных, а еще лет через десять упорных тренировок достигает больших высот, организует собственную школу. И вот уже собственные ученики бывшего запуганного «ботаника» совершают всяческие героические поступки.

В истории российских боевых искусств немало персоналий, прошедших именно такой путь – как в кино. В основе таких историй – контекст преодоления «буллинга» — этим психологическим термином, в переводе означающим «травля», мотивируется занятие боевым искусством в подростковом возрасте. Однако желанием противопоставить себя социуму мотивация для тренировок по единоборствам не исчерпывается. Она может, напротив, быть связана с желанием прямо противоположным – адекватно войти в этот социум.

Есть, правда, небольшой нюанс. Российским законодательством занятия единоборствами разрешены с 10 лет. А дети, начавшие заниматься в этом возрасте, как правило, ничего не знают ни о дисциплине – как подчинении старшим, ни о самодисциплине – как о необходимости самопринуждения. Поэтому, если родители не позаботились об этой стороне развития личности своего чада, её приходится «ломать» инструктору или же ребёнку самостоятельно преодолевать собственную душевную лень, — если мотивация к занятиям достаточно высока.

Однако занятия боевыми искусствами не превращают подростка в потенциального убийцу. Спортивные тренировки имеют, на мой взгляд, гораздо больше общего с каллиграфией, чем собственно с воинскими боевыми навыками. Большинство предлагаемых «рынком» систем преподавания единоборств рассчитаны именно на коммерческое и спортивное использование. Они имеют мало общего с «бакланкой» — реальной предельно жесткой дракой малолеток.
С точки зрения психологии педагогики, на занятиях борьбой или рукопашным боем для ребенка складывается конкурентная среда под присмотром взрослого. И если в домашней среде, где детям не с кем сравнивать себя, кроме родителей, могут возникнуть условия для развития нарциссизма, то при помещении (как можно более раннем) в среду, в которой есть с кем состязаться, реально оценивая свои силы, таких условий значительно меньше или нет совсем. При этом, постоянно сталкиваясь с тем, что противодействие равно действию, ребенок в значительной мере может научиться пределам допустимости своего поведения. В противном случае он неизбежно будет психологически конкурировать с родителями.

Кстати, от священников, служащих в регионах, мне неоднократно приходилось слышать, что если им и представляется возможность вести какую-то миссионерскую работу среди молодежи, то сколь-нибудь благодарная почва для миссионерства – это молодые люди, занимающиеся боевыми искусствами. Все остальные почти поголовно подвержены алкоголизму или наркомании.

В чем же секрет такой трансформации подростка, которая позволяет ему стать восприимчивым к духовным истинам и аскетической практике? Тренировки по единоборствам вырабатывают привычку к дисциплине и самодисциплине, почтительность к старшим, как по возрасту, так и по званию, привычку прилагать усилие для достижения определенного результата. И один из самых важных моментов, – занятия боевыми искусствами вырабатывают навык достижения цели через преодоление собственной боли.

Однако, на мой взгляд, попытки сделать богословскую подкладку под занятия боевыми искусствами выглядят весьма нелепо, — как с точки зрения невозможности для православного христианина таких занятий, так и с точки зрения их желательности. Да: «Я говорю вам: не противься злому. Но кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5, 39). Однако никому не приходит в голову объяснять собственную грамматическую безграмотность словами святого апостола Павла: «Знание надмевает, а любовь назидает» (1 Кор. 8, 1). В тоже время, если и можно как-то объяснить применение насилия для обеспечения безопасности своих друзей и родственников: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15, 13), то отработка бросков и ударов на своем спарринг-партнере Христа ради выглядит уж совсем нелепо.

Полагаю, что занятия спортивными единоборствами, как и занятия наукой лежат совсем в иной плоскости, чем собственно богословие и христианская аскеза. Желающим более глубоко осмыслить тему соотношения духовной жизни и применения насилия я рекомендую выдающуюся работу замечательного русского философа Ивана Ильина «О сопротивлении злу силою», написанную, кстати, в опровержение учения Льва Толстого о непротивлении злу.

Двадцатый век знает еще одну выдающуюся фигуру: Василий Сергеевич Ощепков. Будучи сиротой, он приехал с оккупированного Сахалина в Японию, где закончил семинарию при миссии свт. Николая Японского. Затем, предположительно, по благословению святого архиепископа, поступил в школу дзюдо Дзигоро Кано, став первым русским, получившим степень второго дана. Вернувшись в Россию, он преподавал дзюдо и, фактически, был вдохновителем появления отечественного самбо. В 1937 г. В.С. Ощепков был репрессирован и умер в тюрьме.

Существует достаточно распространенное в среде православных педагогов мнение, что интерес к восточным боевым искусствам инспирирует интерес к дзен-буддизму. Отвечая на эту претензию, я позволю себе процитировать известного политического и общественного деятеля, а также мастера каратэ А.Н. Савельева: «Если следовать логике, связывающей боевые искусства с религией, то придется выводить бокс из протестантизма, а греко-римскую борьбу считать достоянием исключительно язычников с мировоззрением гомеровских времен. Разумнее все же видеть в боевых искусствах универсальное явление, присущее обществам любой религиозной и культурой ориентации».

И, в заключение, говоря о том месте, которое тренировки должны занимать в душе юного адепта спортивных единоборств, я хотел бы вспомнить русскую поговорку: «Свято место пусто не бывает» — там где нет правильно выстроенной душевной иерархии, там, где на первом месте не стоит личное общение человека с Богом и религия, а все остальные сферы жизни – на подобающем, первое место может быть занято чем угодно.