Дневник папы одного мальчика. Часть II

Неудача

В первый день весны мы всей семьей, то есть я, Иришка и наш сын Егор отправились на день рождения к моему отцу, Егоркиному дедушке. Дата была не круглой, поэтому особых торжеств не обещалось – обычный праздник в тесном кругу.

На день рождения пришли и друзья нашей семьи. Мы дружим домами уже много-много лет, сколько себя помню — столько и дружим. Сначала между собой сдружились наши родители, потом вот мы, а теперь уже и трое наших маленьких детей учатся общаться друг с другом – мальчик Сережа, стремительно приближающийся к своему трехлетию, принцесса Дарина, наша племянница, и наш Егор – младшенький.

Мальчик Сережа уже вполне сносно разговаривает и увлекается автомобилями. Два игрушечных автомобиля он даже принес собой, тем самым гарантировав себе приятный досуг. Он, конечно же, хотел бы увлекаться автомобилями настоящими, но его мама почему-то была против, намекала на юный возраст и предлагала чуть-чуть подрасти. Ну, игрушечные, так игрушечные, Сережа не унывал. Тем более в гостях, как оказалось, есть целая полка с автомобилями. Коллекционные модели – импортные и отечественные, легковые и грузовые. Они чудесным образом манили его. Было заметно – Сережа согласен провести у этой полки целый вечер и даже пожертвовать ради этого праздничным тортом. Рука Сережи непроизвольно потянулась к полке, но тут строгие взрослые сказали, что такие машинки трогать нельзя, а можно только глазами на них смотреть и любоваться… В общем, как обычно, ничего не объяснили! А Сережа, как послушный ребенок – принялся возиться со своими, принесенными, машинками, время от времени бросая завистливые взгляды на полку с моделями.

Праздник был в разгаре, гости уже разбрелись из-за стола кто куда, а детей собрали в одной комнате, чтобы они могли поиграть под присмотром взрослых. Принцесса Дарина с куклой в руках, не признанная «мужским обществом», спокойно играла в сторонке. Сережа задумал устроить автомобильные гонки, а поскольку никто из взрослых не откликнулся на его призывы, решил искать напарника среди малышей. Пристально посмотрев на Дарину, Сережа своим мужским чутьем быстро понял, что это не самый лучший вариант, и потому даже не рискнул подходить с предложением. Оставался Егор, и Сережа, как старший, решил взять шефство над младшим сотоварищем.

– Егор, Егор, на машинку, – Сережа протянул прямо в руки Егору белый автомобиль с красными крестами по бокам и спереди, скорую, – вот так катай.

Егор, уже прошедший некоторую социальную адаптацию, и, в общем, умеющий общаться с другими детьми, предложение проигнорировал, машинку не взял и убежал к взрослым. Я думаю, что у Егора попросту были другие планы на вечер, ему хотелось потанцевать, пообщаться с дядями и тетями, праздник для него – это, прежде всего, светский раут. Он попеременно подходил к каждому, доверительно клал свою ладошку на колени, заглядывал прямо в глаза, слушал и наклонял при этом голову набок, демонстрируя наивысший уровень заинтересованности. Несколько раз он даже пытался взять реплику, а если кто-то начинал смеяться – ему можно было полностью рассчитывать на поддержку Егора.

Но Сережа не привык так быстро отступать. Играть в одиночестве он может и дома, зачем же тогда в гости пришли?! Он опять подошел к Егору, схватил его за руку и потянул за собой.

– Давай в машинки играть, я тебя научу, – Сережа уселся на пол и максимально наглядно показал Егору, как надо играть, – вот так берешь и катаешь. На!

Егор было тоже сел на пол, улыбнулся Сереже, взял машинку в руки… Но тотчас демонстративно отбросил ее в сторону и устремился обратно – к большим людям.

Сережа с завидной настойчивостью пробовал снова и снова вовлечь Егора в задуманную игру, но Егор оставался непреклонен. Не знаю, сколько могло продолжаться это сопротивление, это противостояние двух концепций, двух идеологий, но вдруг лицо Сережи вспыхнуло внезапным озарением.

– Он не понимает! Он не понимает!!! – расстроенный, но догадавшийся обо всем кричит Сережа. Это было, безусловно, самое большое разочарование вечера.

Цокотуха

Вот и апрель на носу… Солнышко начало пригревать совсем по-летнему и время, почувствовав это, тоже захотело сделаться летним, приготовилось к прыжку на целый час вперед. На балконе зашевелились первые мухи, прятавшиеся всю зиму в каких-то неведомых щелях и закутках. Неловкие и голодные они ползали по еще не вымытым стеклам, понемногу приходя в себя, словно после наркоза. Самые наглые экземпляры так и норовили проникнуть, через приоткрытое окно на кухню – там было теплее и сытнее.

И вот, одна некрупная муха, отогревшись, совершает тренировочный полет от холодильника к стене. Мы с Егором ее тут же заметили.

– Смотри, Егор, к нам муха залетела, вон, видишь, на стенке сидит!

Егор видит, но стоит, приоткрыв рот, требуя дальнейших разъяснений. Он просто не помнит, что же такое эти мухи. Была длинная-предлинная зима, короткие дни и долгие ночи, холод и снег. Никаких мух он зимой не видел. Он видел их прошлым летом. Мухи, как я помню, не на шутку докучали ему, еще совсем малышу, не умеющему ходить и разъезжающему в прогулочной коляске. Ползали по первому в жизни загару на ножках, щекотали и заставляли сердиться. Но сейчас, весной, Егору ни за что было не вспомнить прошлого лета. И мух. Приближающееся лето опять было для него «первым». Маленький счастливец!

Нужно было объяснить сыну. И я сразу вспомнил, что Егор очень любит сказку про Муху-Цокотуху. Можно даже сказать, что Муха-Цокотуха – кумир его детства. Если бы Егор был постарше, то кумиров стоило бы искать среди заграничных героев: человеков-пауков, шреков, ну или пиратов, на худой конец. Но Егор пока мал и оттого патриотичен, нам милее сказка про муху. Он слушает эту сказку, в папином исполнении каждый день. Егор знаком со всеми тонкостями развития сюжетных линий сказки и даже, по-своему, заучил сказку наизусть. Ну как еще объяснить тот факт, что все действие сказки абсолютно синхронно сопровождается Егоркиными кривляньями и выразительными звуками, обозначающими каждый поступок каждого героя и события, проговариваемые отцом. Тут тебе и прибегание тараканов, и выпивание ими стаканов с крепким чаем, и надрывный крик мухи, захваченной вероломным пауком, и зловещая ухмылка этого самого паука, и, само собой, сцена венчания мухи с комаром-победителем. Мы с сыном могли бы давать представления, собирая при этом пусть небольшие, но честные гонорары, но Егоркина мама отговорила нас от этой затеи.

Так вот, я вспомнил про Муху-Цокотуху. Точнее я никогда и не забывал про нее. Добрая сотня сыгранных «спектаклей» попросту не дала бы мне этого сделать. Я вспомнил про нее в связи с нашей маленькой непрошеной гостьей.

– Смотри, Егор, это же Муха из нашей сказки. Муха-муха, цокотуха, позолоченное брюхо, – проговорил я знакомые Егору слова. – Это она! Познакомься!

Егор заметно оживился, с интересом посмотрел на муху, ткнул в нее указательным пальцем и повернулся в мою сторону, сделав, как может только он, удивленное лицо. В этом лице без труда читалось легкое недоверие. Вот эта черная штучка и есть Муха-Цокотуха? И чего такого нашел в ней герой-комар! Но папа не обманывал.

– Да, да, это муха, как в сказке. Подойди к ней поближе, посмотри. Она может ползать и летать.

Егор подошел поближе к мухе и осторожно, с опаской, потянулся к ней. Ему почти удалось дотронуться до нее, но муха, почуяв неладное, сердито заворчала и неровно полетела. Егор кинулся от мухи прочь, стал, как обезьянка, карабкаться по мне, пока в итоге не обвил мою шею тоненькими, но крепкими ручонками.

– Ну что ты, Егор-малыш, испугался? Не бойся, муха совсем не страшная. Смотри, как она летает!

Егор тут же научился выразительному движению, обозначающему, с его точки зрения, мушиный полет. Мы еще немного последили за мухой, вдвоем подкрались к ней совсем близко, рассмотрели ее прозрачные крылышки и посмеялись над ее «умываниями». Егор совсем освоился и уже не боялся весенней гостьи, покрикивал на нее и гонял из угла в угол.

Но муха в доме – это, конечно, непорядок. Да и мама вряд ли одобрила бы появление такого рода живности. Нужно было что-то предпринять, тем более, что муха вконец обнаглела, стала жужжать в уши, ползать по столу, силясь утащить в своих лапках кусок печенья, не доеденного Егором… Я не задумываясь схватил подвернувшуюся под руку газету и, без предупредительных ударов, с первого раза прихлопнул муху. Она упала, обездвиженная, на пол, я подхватил ее все той же газетой и отправил в мусорное ведро. Дело сделано.

И только я это проделал, как голову кольнула неприятная мысль – зря я это все при сыне… Он еще слишком мал, чтобы видеть смерть, а тем более видеть – как смерть, пусть и такую мелкую, чинит его отец. Может быть стоило потратить чуть больше времени и выгнать нахалку в окно, туда, на балкон, но не убивать… Ту же секунду я, себе в оправдание, решил, что может и нет ничего страшного, в проделанном, все равно, рано или поздно, но сын столкнется с этим, таков уж этот мир, жизнь и смерть – неразлучные спутники, а сейчас – он пока ничего не поймет и скоро забудет. Но он все понял, мой мальчик… Он не двигаясь смотрел на меня такими глазами, какие я не забуду теперь никогда… Он понял все, он видел, как муха, его любимица, муха из сказки, летала, а потом папа стукнул ее газетой, и она перестала шевелиться; и он уже наверняка знает, что в мусорное ведро выбрасывают что-то плохое и не нужное, и муха теперь там. Ее больше нет. Что же теперь станет со сказкой и нашими представлениями?.. Как теперь объяснить ему это все, чтобы он не только послушал, но и понял? Егор не сходил с места и молчал, может быть, не верил, может быть, искал оправдания отцу.

Мне ничего не оставалось, кроме как схватить сына в охапку, прижать покрепче к груди и утащить в комнату, чтобы отвлечь игрушками, стараясь при этом не показывать своих глаз, в которых предательски дрожала слеза.