«Фамильные черты». Виктория Шервуд об отце-изобретателе и о том, почему важно знать историю своей семьи

Дочка изобретателя, правнучка знаменитого скульптора, потомок древнего английского рода Виктория Шервуд уверена: историческая и семейная память помогает человеку лучше понять самого себя. В этом ее убедил не только личный опыт, но и профессиональная деятельность.

Виктория Шервуд — петербургская писательница, журналист, редактор, художница. Автор идеи сборника «Дети войны», а также редактор и составитель сборников «Блокада», «Как мы пережили войну» и «Наш бессмертный полк» издательства АСТ. В этих книгах сотни людей делились своими воспоминаниями и историями, из которых складывается наша общая память о событиях, которые пережила наша страна.

«Не впадать в бессилие»

Мой папа Лев Яковлевич Шервуд – инженер, кандидат технических наук, старший научный сотрудник, изобретатель. Всю жизнь он изобретал технические приборы, у него довольно много патентов, но при этом он еще и талантливый музыкант.

Со своей мамой он всю блокаду пробыл в Ленинграде. Он рассказывал о том, как они чудом выжили, а потом я попросила его записать эти истории. У моего тестя Владимира Дмитриевича Пименова был детский опыт жизни на оккупированной территории в Псковской области. Благодаря их воспоминаниям возникла идея сделать целый сборник рассказов о военном детстве.

Когда мы готовили эту книгу детских воспоминаний о Великой Отечественной войне, я еще раз убедилась, что одно из качеств моего отца — умение с юмором рассматривать любую ситуацию, и с удивлением узнала, что даже в те страшные времена в жизни людей присутствовал юмор. В своих рассказах папа упоминает юморные четверостишия, которые тогда были в ходу у горожан. Возможно, не только стойкость характера, но и шутки помогали людям преодолеть свалившиеся на них невзгоды.

Лев Шервуд, 1945 г.

Юмор до сих пор обязательный элемент в жизни папы, а юмористические стихи – способ выражения эмоций. Несколько лет назад я даже издала книгу папиных «Анекдотов в стихах». Там есть такие ободряющие строки:

В наше время надо жить,
А не впадать в бессилие:
Кто блокаду пережил
Переживет и изобилие!

Я считаю, что нужно говорить обо всем, но, как правило, люди не хотят вспоминать какие-то страшные события. А вспоминать необходимо! Чтобы наши современники не расслаблялись… В этих воспоминаниях могут быть поучительные вещи.

Ирина Леонидовна Шервуд с сыном Львом, 1937 г.

Архитекторы, скульпторы, смельчаки

Во время пандемии папа решил записать воспоминания о своем деде, который фактически заменил ему отца, – известном скульпторе Леониде Шервуде, так и озаглавив их — «На коленях у моего деда».

Информационный повод был очень серьезный – 150 лет со дня рождения Леонида Владимировича. В результате получился сборник «Путь скульптора», куда я включила также воспоминания родственников, которые что-то знали и помнили о нем.

Лев Шервуд с няней и дедом Леонидом Владимировичем Шервудом

Мой прапрадед оказался не только именитым скульптором, но и очень интересным человеком. Так, например, он дружил с Федором Шаляпиным, который часто бывал в его мастерской, технически очень передовой по тем временам. Известно, что Шаляпин был выдающимся певцом, но редко вспоминают о том, что у него были очень талантливые скульптурные работы – лепить их он приходил в мастерскую Леонида Шервуда. Что-то об этом времени я знаю из рассказов бабушки Ирины Леонидовны – матери моего отца, которая была 1904 года рождения и дожила до 94 лет. Сохранилась история о том, как Шаляпин вылепил голову Олоферна из оперы «Юдифь», в которой исполнял его роль.

Леонид Шервуд был сыном известного московского зодчего, скульптора и живописца Владимира Осиповича Шервуда – архитектора Государственного исторического музея на Красной площади в Москве, памятников героям Плевны и хирургу Н.И. Пирогову. Два старших брата моего прадеда также стали архитекторами и авторами многих заметных московских зданий. По проекту Сергея Владимировича построено несколько православных храмов.

Родственники шутят, что Шервуды построили пол-Москвы. Многие дома сохранились и сегодня. Цел и собственный дом-усадьба Владимира Владимировича Шервуда на Малой Калужской, 15. Сейчас там располагается современное архитектурное бюро.

А племянник моего прадеда Николай Сергеевич Шервуд построил знаменитое «Ласточкино гнездо» в Крыму. Он был инженером, но вырос в архитектурной семье, обладал определенными знаниями и решился на эту удивительную работу. Учитывая тот факт, что здание возведено на отвесной скале, и он взялся за проект, не будучи профессиональным архитектором, его смелость поражает.

Виктория и Лев Яковлевич Шервуд рядом со скульптурой Л.В. Шервуда

Под влиянием фамилии

С детства меня интересовала моя необычная фамилия – Шервуд, что по разным версиям означает либо «дорогой лес», либо «лесное графство». Из рассказов старших я знала, что наши предки по отцовской линии – англичане, приехавшие в Россию по приглашению императора Павла I в самом-самом начале XIX века.

Можно предположить, что это было выгодное, но рискованное путешествие – в неизвестную для него страну механик-мануфактурщик Уильям Шервуд отправился, когда его дети были совсем маленькими: младшему было восемь месяцев, а старшему немногим больше двух лет. В этом поступке присутствуют смелость, желание и способность принять вызов и даже некая в хорошем смысле авантюрность. Эти черты характера я могу назвать фамильными.

Приехав сюда, супруги Шервуд приняли православие и получили русские имена. Будучи иностранцами по крови, они, так же как их дети, внуки и правнуки стали настоящими патриотами России, хотя сохранили фамилию.

Эту традицию мы поддерживаем до сих пор. Бабушка, папина мама, оставила девичью фамилию, выйдя замуж. Я после замужества стала Пименовой, но как журналист и писатель работаю под фамилией Шервуд, и моя дочь Алиса – она джазовая певица — также оставила фамилию в качестве творческого псевдонима.

Из истории семьи мне удалось обнаружить еще несколько интересных фактов. Один из предков — святой Фома Шервуд пострадал за веру: он был казнен, а его
мать провела в тюрьмах 14 лет.

Лев Яковлевич Шервуд с дочкой Викторией

История собственной семьи не всегда интересует людей. Кто-то больше увлечен своей жизнью, а кто-то считает — и я разделяю эту точку зрения, — что нужно не только гордиться великими предками и сохранять память о них, но и самим что-то создавать.

Но, на мой взгляд, сохранение исторической памяти важно для лучшего понимания себя, поскольку человеку что-то передается генетически – и хорошее, и плохое, и хотелось бы знать об этом заранее. А с точки зрения психологии это даже полезно!

Даже если было что-то неприятное и негативное, лучше об этом знать. Прошлое остается в прошлом. Ну и что, что кто-то из предков, например, сидел в тюрьме? Надо понимать, за что, почему, и какие-то сделать выводы из этого, извлечь уроки. Надо постараться понять этого человека, как он дошел до жизни такой? Вот у нас полстраны было репрессировано и раньше они считались врагами народа, а сейчас все это пересмотрели.

В моем окружении, видя мой пример, все, кто мог раскопать свои семейные истории, их записали. А те, кто относится к истории семьи равнодушно, по моим наблюдениям, потом жалеют об этом. Почему? Узнавать детали надо, пока старшее поколение живо и что-то рассказывает. Сейчас собирать информацию гораздо проще. Если раньше компьютеров не было и надо было все брать на карандаш и записывать, то сейчас включил диктофон или видеозапись — и все. Нужны только интерес, любовь и желание.

Творчество как часть жизни

Если говорить о воспитании как системе, то в нашей семье ее скорее не было. Воспитывали личным примером.

Лев Яковлевич Шервуд с супругой Кирой Алексеевной

Мама знала, что мне нравится рисовать и отвела меня в художественную школу, а бабушка, видя мое увлечение танцами, — в танцевальную студию. Меня как бы подталкивали к цели, но на меня никогда не давили. Конечно, были и разочарования, потому что родители-инженеры надеялись, что я пойду учиться в технический ВУЗ.

У нас очень читающая семья — я рано начала читать, и папа мне прививал вкус к серьезной литературе. Так было заведено, что заканчивая одну книгу, я прибегала к отцу или бабушке и спрашивала, что мне еще почитать? Папа мне что-то подсказывал или давал – в доме была неплохая библиотека. Чтение вошло в привычку. Поэтому, когда я окончила школу, мое поступление на отделение русского языка и литературы филологического факультета ЛГУ (сейчас СПбГУ – прим. ред.) было естественным – мне хотелось расширить свою интеллектуальную базу.

Бабушка по отцовской линии – педагог вокала и аккомпаниатор. Папин первый отчим, Михаил Вениаминович Хвостов, погибший в блокаду, был талантливым музыкантом, дирижером и педагогом. Он прожил с семьей всего пять лет, но папа остался благодарен ему за то, что он привил ему любовь к музыке и стал инициатором учебы игры на скрипке. Сейчас моему папе 91 год, и он уже не выступает с концертами, но долгие годы играл на скрипке и альте в профессиональных и любительских ансамблях. Поэтому можно сказать, что я выросла в музыкальной среде. У нас дома часто бывали гости и звучала музыка. Праздники проводили атмосферно, и они больше походили на музыкальные вечера: папа играл, а заглянувшие к нам бабушкины певцы пели.

Лев Яковлевич Шервуд

Детские праздники тоже были особенными. Мы с друзьями не просто сидели за столом, пили и ели, как это нередко бывает. Бабушка всегда придумывала для нас программу, и все время что-то происходило – мы играли в шарады, устраивались конкурсы и т. д. Для бабушки это было естественным, потому что она сама выросла в творческой атмосфере и ее сын — мой отец – воспитывался так же. Когда у меня родилась дочь, традиция проведения музыкальных праздников продолжилась.

Любопытно, что и написание стихов у Шервудов — распространенное занятие, передающееся по наследству. Так или иначе, интерес к стихам проявляли бабушка (она к тому же рисовала отличные карикатуры), мой папа и некоторые родственники. Папа и сейчас может выдать смешную рифмованную фразу по поводу каких-то бытовых историй, происходящих в нашей семье или непосредственно с ним.

Как себя я чувствую?
В отличном состоянии!
Особенно, дочура, при твоем внимании.

Я к поэзии приобщилась очень рано и даже хорошо помню обстоятельства этого события. Мне было около четырех-пяти лет, я с родителями ехала в троллейбусе через Литейный мост в Ленинграде и, видимо, меня так впечатлил вид из окна и рассказы взрослых, что я неожиданно сочинила стихотворение — очень серьезное для того возраста: про Неву, бывшие на ней бури и наступивший покой.

Теперь и моя дочь Алиса пишет, а внук Максимилиан очень любит рисовать. Так что, судя по всему, творческая линия Шервудов продолжается.

Лев Яковлевич Шервуд с правнуком Максимилианом

Наследство дочки изобретателя

Наверное, пробивная способность во мне, твердость характера — это папина черта.

Он вообще всю жизнь удивляет меня в хорошем смысле слова. Когда мы были маленькими, папа делал стерео фотографии — было в то время такое увлечение. Рассматривать их надо было в специальном устройстве — стереоскопе, где изображение получалось объемным. А еще отец показывал нам с братом мультфильмы на стене с помощью специального слайдера — тогда это было не очень распространено.

Когда папе было 80 лет, он самостоятельно выкопал на даче колодец. Мы только помогли с приобретением колодезных колец. Но он сам их устанавливал — продумал и создал устройство, которое опускало кольца. Он же изобретатель!

Папин лозунг: «Движение — это жизнь!»

Отец с детства приучал нас к спорту, с раннего детства поставил меня и брата на лыжи. Мама тоже была очень спортивной – она профессионально занималась альпинизмом и втянула в это увлечение отца. В результате семейный отдых у нас был очень активным – мы ходили в походы. Дачи тогда у нас не было, и подобные путешествия стали хорошей возможностью увидеть красоту природы.

Однажды, когда мне было шестнадцать лет, на двух байдарках отправились по Ладоге, где попали в жуткий шторм. Ладога – непредсказуемое озеро, очень сложное для судоходства. В нашей лодке сломалось рулевое управление, и мы вынуждены были выплывать в экстремальных условиях. Конечно, нам было страшно, но зато мы получили хороший навык.

Когда я была ребенком, отец старался проводить с нами как можно больше времени. Он всегда брал нас с собой на свои выступления, поэтому мы часто ездили в Пушкин и Павловск, где его коллектив давал концерты.

Папа, несмотря на возраст, до сих пор предпочитает не сидеть на месте. Традиция совместных вылазок жива до сих пор — недавно мы ходили купаться на озеро в двух километрах от дачи.

А к своему возрасту отец относится с юмором, и говорит о нем очередным афоризмом: «Старость — не радость, а возраст — не находка!»

Какие-то отцовские привычки я перенимаю не сразу. Я больше двадцати лет занимаюсь танцами, долгие годы поглядывала, как папа ежедневно делает утреннюю зарядку, а сама как-то ленилась. А несколько лет назад подобрала для себя небольшой комплекс упражнений, и тоже уже без него не могу.

Но если говорить о том, что в моем характере и жизни я воспринимаю как отцовское наследство, то я однозначно скажу — это творческие импульсы. От отца мне досталось желание преобразовывать впечатления от жизни и превращать их в произведения – тексты или картины.

Виктория Шервуд с отцом. Слева — ее картины

Фото Валентина Перельмутера и из личного архива семьи.