Как избегать домашних ссор

Материал журнала «Семья и школа», № 1, январь, 1983 г.

Как часто близкие люди, живущие под одной крышей, изматывают друг друга бессмысленными ссорами… Их бессмысленность кажется особенно очевидной, когда в очередной раз улягутся страсти и становится ясно, что люди остаются вместе. Но не исчезает осадок – накипь страстей; от него все сильнее мутнеет стекло невидимых призм, сквозь которые люди смотрят друг на друга. Груз взаимных обид копится. Каждый невольно ищет, что еще можно противопоставить услышанным обвинениям, невольно приближает момент, когда эти аргументы можно будет использовать, то есть очередную ссору. Ссоры «растут», из мелких стычек превращаются в крупные, затяжные конфликты. Близкие выискивают оплошности друг у друга, чтобы доказать, кто в действительности является «нерадивым, безответственным, невнимательным, черствым» и т. п. Вместо того, чтобы видеть в поступках другого хорошее и возвышать друг друга, близки, как это ни парадоксально, ищут, ожидают и даже хотят найти в поведении другого худшее с одной лишь целью – доказать свою правоту, свое моральное, умственное или житейское превосходство. И каждый новый день рождает новые поводы для ссор и претензий, для взаимных укоров и обид, возникающих сплошь и рядом на пустом месте.

Иллюстрация: www.iaweg.com

Получается, что объективных причин для развода у супругов (для разъезда – у родителей и взрослых детей) вроде бы нет, но и вместе оставаться нельзя. Появляется формулировка «не сошлись характерами» или чуть более наукообразная, но также мало что объясняющая – «психологическая несовместимость».

Несовместимость… Словно каждый человек подобно камню имеет в своем характере, психологическом складе «выступы» и «выемки», и если «выступ» одного совпадает с «выступом» другого, а не с «выемкой», то два камня, а стало быть – два человека не могут совместиться, получается «несовместимость».

При таком представлении о человеке вполне оправдывается его душевная неподвижность, «окаменелость», его «каменное» упрямство и инертность воспринимаются как «твердость» характера. Человек подходит к другим с позиции: «Я такой, и вы меня не переделаете». А изменение позиции расценивается как «мягкотелость».

Итак, патетическое утверждение о «несовместимости» часто лишь прикрывает душевную инертность. За этим же утверждением могут скрываться и психологическая незрелость, невежественность, отсутствие желания и умения понимать другого человека, неумение «войти» в его обстоятельства, взглянуть на ситуацию глазами другого и благодаря этому найти оправдание, понять логику и необходимость именно тех поступков, которые другой совершил.

Как начинается ссора? Здесь надо договориться, что такое ссора вообще, что обозначает это слово. Будем различать ссору и спор. Спор обычно касается способа достижения общей, единой для спорщиков цели; только каждый утверждает, что способ действия другого неприемлем, так как не достигает цели, и наилучшим способом действия должен быть тот, который он сам предлагает. Ссора – это уже спор о самих целях, это отрицание целей, ценностей, интересов и качеств личности другого человека, ощущение их как неприемлемых. В быту начало ссоры связано с переходом «на личности». Если суть спора – «надо действовать не так», если спор обходится без негативных оценок оппонента как личности, то ссора всегда включает личные обвинения.

Спор – неотъемлемая сторона всякой совместной жизни и совместной деятельности людей. И нужно с детства обучать ребенка приемам вежливого спора, приемам, позволяющим удерживать разговор в границах спора, не переходящего в ссору.

Однако вся проблема, вся загвоздка человеческих отношений заключается в том, что нет формальных правил, позволяющих всегда надежно по внешним признакам различать спор и ссору, «ухватить» тот момент, когда одно сменяется другим. Нет стопроцентной надежности и в применении любых правил и рекомендаций. Если вы отважились на спор, значит рискуете лично затронуть партнера, обидеть его и вызвать ссору.

Искусство оставаться самому в рамках спора – это еще не искусство общения. Это искусство самообладания. Собственно психологическое искусство – искусство общения – это помочь остаться в рамках спора своему оппоненту. Но увы, как часто мы в ситуации, вскрывающей разногласия, сосредотачиваем свое внимание только на себе и начисто забываем про оппонента…

Вот вы считаете, что сами вполне спокойны, и все ваши слова и жесты находятся в границах приличия и доброжелательности. Но при этом вы думаете только о себе, видите лишь свои проблемы и не замечаете, что ваше спокойствие может и досаждать оппоненту, если он уже взволнован и задет каким-то важным для него обстоятельством. Это спокойствие может показаться ему нарочитым, вызывающим и воспринято как молчаливое указание на ваше моральное превосходство. Ваш оппонент хочет, чтобы вы его понимали, откликались на его эмоции: а ваше спокойствие не совпадает с его состоянием. И он вдруг отвечает на вашу спокойную и разумную реплику резкостью. Это вас, конечно, обижает: «Как же так, я постарался проявить спокойствие и разумность, а мне отвечают раздражением?!» У вас может возникнуть (как правило, и возникает) неодолимое желание указать оппоненту, что он первый начинает сейчас ссору. Но вот именно этого как раз и не надо делать!

Поиски зачинщиков домашних ссор чаще всего оказываются не только бесплодными, но и вредными. Тот, кто занимался такими поисками, наверняка знает, что это «гиблое» дело, само по себе разрушительно действующее на семейную устойчивость. Как правило, один из ссорящихся считает зачинщиком второго, а тот – первого. Почему так происходит?

Главная причина нам уже понятна: поскольку нельзя установить точную границу между спором и ссорой, каждый проводит эту границу по-своему, считая началом ссоры не свою реплику, а реплику оппонента. В этом легко убедиться, если удастся записать одну из домашних ссор, а потом провести с ее участниками анализ всех реплик.

Такой анализ показывает обычно стремительно срабатывающий, не осознаваемый участниками механизм большинства семейных ссор. Этот механизм можно условно назвать «укоренением в прошлое». Допустим, по ходу доброжелательной или хотя бы нейтральной беседы один из участников допустил агрессивный выпад в адрес другого. Этот срыв оказывается слишком очевидным и обличает агрессора как зачинщика очередной ссоры. Но агрессор тотчас начинает маскировать (от другого и от себя) свою ответственность за начало ссоры: разворачивает перед партнером картину таких его поступков в прошлом, которые позволяют расценить враждебный выпад лишь как ответную вынужденную и закономерную реакцию. Причем берется сколь угодно длительный отрезок времени, в котором у партнера обязательно найдутся «прегрешения». Естественно, партнер будет протестовать против такой оценки его поведения в прошлом и, в свою очередь, тоже начнет припоминать какие-то некрасивые факты и объяснять, что его нехорошие поступки в прошлом если и случались, то были реакцией на такие-то и такие-то недоброжелательные действия оппонента. В ответ следует новый взрыв встречных негодований и обвинений. Механизм «укоренения в прошлое» катится по наезженной колее и с катастрофической быстротой может привести стороны к обсуждению даже тех времен, когда еще и самого общения меду ними не существовало: мать сообщает сыну (или дочери), что его дурной характер предопределен дурными генами; конфликтующие супруги отпускают обвинения в адрес родительских кланов, плохо воспитавших, дурно повлиявших и т. д.

«Маятник конфликта» не может остановиться сам по себе, он раскачивается все сильней и сильней. Порой, правда, кажется, что его колебания затухают, но это обман зрения. Просто перерывы на сон, еду, работу или выход в гости на время как бы выключат ссору. Но потом, когда конфликт вспыхивает вновь, оказывается, что его колебания (чередования противодействующих усилий) набрали еще большую силу. И каждое новое колебание «маятника конфликта» — следствие его предыдущего колебания в противоположную сторону. Каждая новая реплика, которая воспринимается адресатом как агрессивная, атакующая, для ее автора является вынужденной, защитной. Конфликт становится антагонистическим: если высокой останется самооценка одного человека, то будет унижено достоинство другого и – наоборот. Это порочный круг. Выйти из него ни одна из сторон без ущерба для другой не может: если даже человек доказывает свою правоту, это автоматически будет означать, что другая сторона является неправой.

Таким образом, встают два практических вопроса: как избегать начала ссоры и как выходить из уже возникшей ссоры. Это взаимосвязанные вопросы: «односторонний» выход из ссоры (с большим моральным ущербом для одного из участников) предопределяет начало нового ее тура. Произойти это может не сразу: какое-то время возможен «худой мир» — но суть дела от этого не меняется.

Мы осмеливаемся посоветовать начинать распутывать клубок ссор с конца. Чтобы обезопасить себя от новых ссор, нужно прежде всего правильно выйти из прежних! Лучший выход: одновременное и взаимное признание своей неправоты обеими сторонами. Спасительная формулировка такова: «Мы ссоримся, значит, мы оба неправы!» Обратите внимание: речь идет о «мы», а не о «ты» или «я». Здесь нет традиционного для эгоистической морали переноса ответственности с себя на другого. Здесь нет альтруистического самопожертвования, когда вся ответственность и вся вина принимается на себя. Говорящий эту магическую формулу-ключ должен взять на себя инициативу говорить не от имени «я», но от имени «мы». Это принципиально важно – признать взаимную ответственность сторон за возникновение ссоры.

Фото: www.shutterstock.com

Могут возразить: что же плохого в том, если осознавший свою неправоту признает себя неправым? Разумеется, ничего плохого нет. Но, во-первых, чаще всего речь идет не только о таком осознании, а об умиротворении, об уступке партнеру. А, во-вторых, это одностороннее «разоружение» хоть и дает сиюминутные положительные результаты, рискует вызвать более долговременные негативные последствия, угрожающие серьезными нарушениями семейного согласия. Хорошо, если другой участник ссоры в состоянии понять дипломатический смысл формулировки «Я неправ», истолковав ее как деликатную форму заявления «Мы неправы», и сделать какие-то выводы о собственной неправоте. Но если этот человек воспринимает формулу только в буквальном смысле, он заключает, что сам-то он был прав и впредь может (и должен!) действовать точно так же. Если такая ситуация повторяется, может возникнуть опасный перекос, делающий семейный союз неустойчивым. Тот человек, который систематически уступает, накапливает в себе недовольство и отчуждение. Это рано или поздно проявится либо в форме открытого взрыва, либо в форме тихого ухода из семьи (не обязательно прямого ухода, но очень вероятно – отстраненности от семьи мыслями и чувствами). А тот, кому уступают, рискует потерять важные точки отсчета для верной самооценки, способность быть самокритичным в элементарных ситуациях. Он невольно начинает пользоваться безнаказанной возможностью не скрывать своего раздражения и настаивать в любом случае на своей точке зрения до конца – «чего бы это ни стоило».

Однобокость традиционного альтруизма, заключенного в формуле «Я неправ», подчас проявляется и сразу: тот, кому уступают, отказывается принять уступку, ибо усматривает в ней плохо замаскированное (а иногда и нарочно открытое) намерение другой стороны продемонстрировать свое нравственное превосходство («Я уступаю – значит я лучше, благороднее, умнее»).

Короче, есть основания считать гораздо более надежным средством выхода из ссоры формулу: «Мы неправы уже потому, что ссоримся». Главное в этой формуле то, что она призвана пробудить установку на коллективизм. Подчеркивается не противопоставление «Я – Ты», разделяющее людей, а противопоставление «Мы – хорошие» и «Мы – плохие», объединяющие то лучшее, что есть в людях, против того худшего, что в них тоже есть. «Мы неправы» — это выступление с позиций союза и в интересах союза, это обращение к чувству семьи.

Конечно, не всегда, особенно на первых порах, эта формула позволит добиться цели. Далеко не все люди способны быстро «включать» готовность к сотрудничеству, мешает привычное противопоставление «Я – Ты». Услышав предложение признать обоюдную неправоту, другой участник ссоры может не согласиться; настаивать на том, что он не считает себя неправым, так как сам находился в границах спора и ссору не начинал. В этом случае должно помочь предварительное соглашение о том, что достаточным признаком наличия ссоры является тот факт, что хотя бы один человек ссорился (обижался). В формуле «Мы неправы» заключена необходимая для поддержания единства семьи аксиома, которую можно назвать аксиомой «обоюдной ответственности»: обижается и ссорится один, а несут ответственность оба.

Итак, участникам ссоры, для того чтобы выйти из нее, бесполезно искать момент начала ссоры и зачинщика, поэтому тем более лучше добиться обоюдного признания: «Мы неправы». Затем уже каждому (подчеркнем – каждому!) важно вспомнить и указать, в чем конкретно проявилась его собственная неправота. Поверьте, на фоне установившегося согласия («Мы неправы») близким уже сравнительно легко обмениваться самокритичными признаниями: «Я была неправа, когда обидела тебя подозрением, что ты задержался не на работе, а где-то в другом месте…» — «А я был неправ, когда не предупредил тебя, что могу сегодня задержаться». Как это ни удивительно, в таком случае собеседникам кажется уже совсем не существенным, кто был неправ первым, а кто – вторым.

Итак, для того, чтобы избежать новых ссор, нужно прежде всего постараться выйти из всех старых. Без этого бороться с новыми ссорами гораздо сложнее: они явно или неявно являются продолжением старых и заряжены их энергией.

Но все-таки как же избежать новых ссор? Задача сводится к тому, чтобы выработать и поддерживать в семье установки на сотрудничество, поставить в центре не разъединяющее «Я и Ты», а соединяющее «Мы». Тогда все внимание людей направляется к общим целям, проблемам и ценностям. И если признана общность целей, каждому гораздо легче обсуждать несовершенства его способа действия, способа достижения общей цели, то есть все ограничится спорами.

Однако огромная трудность состоит в том, что чаще всего в сознании другого человека эти общие цели сформулированы, как правило, по-другому – как бы на другом языке, связаны с другим опытом, другими переживаниями. Для того чтобы обоим надежно удерживаться в границах сотрудничества, каждому совершенно необходимо учиться и всякий раз пытаться увидеть ситуацию так, как она представляется партнеру. И не только ситуацию, но и логичность и обоснованность действий партнера, и предпосылки, из которых он в своих действиях исходит. Иногда толчок к этому может быть даже незначительным.

Обычный житейский пример. Мать приходит домой, уставшая после рабочего дня, и ожидает, что ее встретит порядок и приветливая дочь-студентка в хорошем расположении духа. Мать совершенно не намерена заниматься поучениями, ей хочется только отдохнуть. Вчера у дочери был последний экзамен, помнит она, значит, сегодня ей уже ничего не мешает заняться домашним хозяйством. Однако дочь получила приглашение от знакомого провести вечер вместе и поглощена сборами. Мать застает дома легкий разгром и обрушивается на дочь с обвинениями в неряшливости и неорганизованности. И хотя она узнает о вечерних планах дочери, это не помогает ей перестроиться, она резко бросает: «Зачем ты ищешь шарфик там, где его вообще не может быть; любовные волнения тебе отшибают всю память». Дочь не находит ничего лучшего, как применить для самозащиты контрвыпад: «Зато тебе уже никакие любовные волнения вообще не грозят…»

Очевидно, в этой ситуации каждый из партнеров предстал другому как неожиданная преграда, помеха исполнению желания. Из неспособности увидеть ситуацию глазами другого человека возник агрессивный импульс: нанести урон этой преграде, поколебать ее. И каждая из сторон действует предельно недипломатично.

Но предположим, что по дороге домой мать встретила приятельницу, которая поделилась с ней своими проблемами: ее взрослая дочь страдает из-за недостатков своей внешности и никак не может найти достойного спутника жизни. Этот разговор невольно наводит мать на мысль о ее собственной дочери: к счастью, кажется, такое ей не грозит… Так случайное событие – разговор с приятельницей – подготавливает мать к тому, чтобы с понимание и участием отнестись к волнениям дочери, собирающейся на свидание. Усталость и желание отдохнуть никуда не делись; но теперь они не мешают матери взглянуть на ситуацию как бы глазами дочери. И разбросанные вещи и недомытая посуда уже воспринимаются иначе и не так раздражают.

Мы с вами довольно часто бываем свидетелями тому, как одни люди ссорятся по малейшему поводу, а другие и в самых трудных и обидных ситуациях проявляют самообладание, терпимость и понимание. Мы говорим, что первые – скандалисты, а вторые – миротворцы. Однако такие ярлыки не позволяют предсказывать поведение этих людей во всех ситуациях. Иногда и скандалист окажется способным «видеть другого», а миротворец будет ориентироваться только на себя. К сожалению, в повседневной жизни мы постоянно недооцениваем возможность быстрой перестройки поведения человека в зависимости от того, какая система представлений у него сейчас преобладает. Между тем такое знание открывает возможность более гибко регулировать отношения и управлять собственным поведением.

Допустим, уже известные нам мама и дочь умеют переключать свои системы представлений. Тогда мать, скорее всего, еще по дороге к дому представит себе, что может послужить оправданием для дочери, если та не навела дома порядок. Переступив порог квартиры, даже застигнутая врасплох, она все же попытается сдержать свое раздражение и выяснить сначала, что же происходит. Со своей стороны, дочь, быть может, уже получив выговор, не будет столь непримиримо обижаться на мать: она представит себе, как мать могла устать на работе, как ей хотелось застать дома порядок. Тогда совсем легким делом оказывается произнести слова: «Мамочка, извини за беспорядок! Меня неожиданно пригласили в театр, а я растерялась, не знаю, что надеть. Не сердись за разгром, у меня сейчас уже нет времени, приберу, когда вернусь… Ты сама не возись, лучше отдохни». Конечно, мать еще может немного поворчать, но это уже не ссора.

Тренировку способности «видеть другого», видеть происходящее его глазами нужно, конечно, начинать с легких случаев. Как правило, нам гораздо проще удается найти подход к малознакомому постороннему человеку (если мы этого хотим), чем к своим родным. По отношению к родным чаще разыгрываются уже сложившиеся и, к сожалению, не всегда самые лучшие, привычные сценарии эмоциональных реакций. Увы, с близкими мы гораздо чаще, чем с посторонним, бываем грубыми, нетерпеливыми, раздраженными. В раздражении мы мгновенно забываем о всех благоразумных правилах и формулах. Так что все, что мы сможем изменить поначалу в нашем общении с близкими, и чего нужно прежде всего добиться на практике – это управление раздражением.