Олег Батлук. Эмоциональный папа

У него на странице в Фейсбуке нет фотографий любимых жены и сына. Но тысячи людей знают подробности жизни их семьи и уже успели полюбить трехлетнего мальчика по имени Артем. Сначала папа писал о нем в блоге, потом собрал в кулак все свои писательские амбиции и сделал электронное издание. Невероятно смешная и трогательная книга быстро вошла в топы рейтингов цифрового самиздата. А теперь в книжных магазинах появилось продолжение, вышедшее в издательстве «АСТ» в классической бумажной форме.

Писатель и папа Олег Батлук рассказал «Бате» о том, что значит быть эмоциональным отцом.

Олег Батлук родился в 1975 году. Культуролог, кандидат философских наук. Интересующимся его трудоустройством предлагает считать, что он работает маркетологом или пиарщиком. Блоггер. Женат. Воспитывает сына, до рождения которого «вместе со всеми посмеивался над этими безумными мамашками», но после – кардинально изменил свои представления, понял, что значит «у нас» температура, и написал книгу – признание в любви сыну.

Читать отрывки книги «Записки неримского папы» (изд-во «АСТ»)

Как Артем и его папа стали «легендами русского интернета»

— Олег, расскажите, как появилась книга?

— Книжка прошла витиеватый путь, ничто не предвещало ее появления.

Сначала была просто личная страничка в Фейсбуке. Когда родился Артем, мой стиль ведения блога изменился, и по мере того, как он менялся, появлялось все больше и больше людей, которым то, что я пишу, казалось интересным. И из этих записок в блоге независимо от меня начал получаться какой-то связный текст, который нанизывался сам собой на какой-то стержень. Сначала я этот стержень не видел, но очевидно, что он бегал у меня под ногами и звали его Артем.

Фейсбук – технология замечательная, но с точки зрения возможности последовательного целостного чтения совершенно непригодная. Я слышал многие радостные и обнадеживающие возгласы «Пора издаваться!» из комментариев. И сначала я решил сделать это самостоятельно. Есть такой сервис Ridero, как я его любя называю, «сервис для графоманов». Они себя сами называют «современный самиздат». Там мои тексты вышли в виде электронной книжки «Записки неримского папы». И эта маленькая книжечка через какое-то время стала попадать в топы цифровых магазинов. Сначала я не придал этому значения, но когда узнал, что в библиотеке Ridero десятки тысяч книг, я понял, что в этом что-то есть. Признаюсь, у меня изначально была надежда обратиться через самиздат к большим издательствам.

Параллельно рос мой блог. Обнаружив большое количество прекрасных людей, которые меня читают, я перестал воспринимать его как личную страницу. В какой-то момент я начал воспринимать его как некое СМИ, ввел редакционную политику и самоцензуру, отказался от многих тем, которые, как я видел, моей аудитории не нравятся.

Какая часть моей деятельности надоумила издательство «АСТ» ко мне обратиться – блог сам по себе или книга, поскольку они мониторят топы самиздатовских сервисов, – я до сих пор не знаю. Но судя по тому, что книга вышла в серии «Легенды русского интернета», Фейсбук сыграл немаловажную роль. Так что перед вами легенда русского интернета!

«Папа с материнским инстинктом»

— Был ли терапевтический эффект от написания этих зарисовок в период осознания себя папой?

– Да, думаю, был. Наверное, это были хроники созревающего отца, ведь эти тексты стали появляться как реакция на какое-то новое качество жизни. В момент появления ребенка, ребенка достаточно позднего, передо мной открылся какой-то совершенно другой портал. Для меня, человека совершенно рационалистичного, это было очень странно. Из этого портала вместе с игрушкам, памперсами и ползунками полетело что-то невероятное, какие-то новые для меня сущности. По своему основному образованию я философ, и поэтому я срочно начал это анализировать.

По идее, в итоге должна была появиться какая-то монография в стиле психологов Петрановской или Гиппенрейтер, а получился странный юмористический текст. В процессе анализа мой мозг просто многократно отказывал, его перехлестывало эмоциями. И то, что изначально задумывалось как некое пространное серьезное рассуждение, в итоге заканчивалось очередным литературным «э-ге-геем!».

— Комическая подача сработала как форма самозащиты?

— Это была форма самонаблюдения через самоиронию. Я немного опасался быть серьезным. В этом, действительно, была определенная самозащита от клише, что отцы не должны так фонтанировать эмоциями по поводу рождения ребенка, а должны продолжить пить пиво и смотреть футбол. Первого я никогда не делал, а второе я продолжил уже с участием Артема.

Олег Батлук

— Полезно ли молодым отцам разговаривать друг с другом о своих совсем еще маленьких детях, обсуждать какие-то радости и проблемы?

— Полезно, но утопично, как мне кажется.

В узком кругу друзей в Фейсбуке я известен как ярый феминист. Я считаю, что у многих мужчин довольно неандертальский психический аппарат. И для того, чтобы быть конгениальными своим детям, им нужно как следует подтянуться. Причем оперативно, ведь дети растут очень быстро, гораздо быстрее родителей. Я с трудом представляю себе между отцами какой-то осмысленный разговор, не зашоренный, не шаблонный. И даже, если кто-то захочет прорваться через эту вековую ригидную маску, не уверен, что его услышат.

Я, в общем-то, рад, что у меня есть такая форма для выражения всех этих идей. И хотя мои друзья и товарищи достаточно образованы, я не представляю, чтобы я мог с ними всерьез обсуждать свои эмоциональные реакции. Для них я немного «городской сумасшедший», такой папа с неожиданно проклюнувшимся гипертрофированным материнским инстинктом. И они, как я думаю, утешают себя мыслью, что это просто странная форма литературного творчества, и не больше. Но на самом деле, это не так.

«Взрослые – это недоразвитые дети»

— Все-таки ребенка не сразу, наверное, осознаешь как человеческое существо. Какой фактор способен переломить восприятие? Складывается ощущение, что для многих отцов ребенок становится человеком не раньше лет 6.

— У меня идет обратный процесс. Я до сих пор не уверен, что это человеческое существо. Я считаю, что это высшая форма существования жизни, которая со временем обрастает мясом и становится человеком, наверное, в возрасте тинейджеров. Сейчас, к сожалению, такое время, что дети раньше становятся людьми, и я не считаю это хорошей тенденцией. Для меня это не эволюция, а деградация.

Есть такое негласное убеждение в нашей культуре, что дети – это такие недоразвитые взрослые. Я же считаю, что взрослые – это недоразвитые дети. И чем больше мы вспоминаем эту забытую детскость, тем больше мы приобретаем для себя как личности.

— Вы касаетесь темы ощущения времени в связи с ребенком. А изменилось ли оно лично у вас?

— Да, безусловно. Дети — это такой лифт в твоем времени. Твое время движется прямолинейно из прошлого в будущее, как вектор. А детки на лифте путешествуют вверх-вниз, и за твои формальные минуты они могут прожить часы и даже годы, если мерить в категориях опыта. Для меня время поменялось не в банальном бытовом плане, а в метафизическом.

Если хотя бы ненадолго включиться в ритм жизни ребенка (надолго – это утопия), то можно контрабандой прожить гораздо больше, чем тебе отведено, и это будет качественно совершенно иной опыт. Благодаря сыну я получил возможность расширить границы собственной жизни, как актер, который проживает много разных жизней через роли.

В восточной религии есть термин «сансара», переселение душ, когда хороший человек становится красивой собакой, а плохой человек становится некрасивой собакой. Для меня это такая «сансара-лайтс». Я не умер, к счастью, но мне дано прожить еще одну жизнь параллельно с текущей вместе с ребенком, глядя на мир его глазами и с высоты его роста.

Олег Батлук

— Есть мнение, что женщина заново проживает свою жизнь в дочери. А у папы с сыном это так же происходит?

— В принципе это может стать очень неправильным процессом, когда отец или мать проживает заново с ребенком свою жизнь. Часто это выливается в то, что они с помощью ребенка пытаются отыграться за те поражения, которые они претерпели.

Например, это можно увидеть в детском спорте. Более безумных папаш и, как ни странно, мамаш, которые стоят за бортом хоккейной секции, сложно себе представить. Это просто маньяки, которых нужно госпитализировать и изолировать от общества. Если папы – просто слабый биологический вид и им можно все простить, то мамы кричат так, что лед трескается. Не хотелось бы, чтобы родители проходили со своим ребенком такой путь реабилитации за все тычки, которые жизнь, по их мнению, им нанесла. А вот открыть в себе мироощущение ребенка, снять путы, которыми нас окутывает культура, можно вместе с ребенком, если его слышать.

«Жертва странного папиного юмора»

— Узнаете ли вы себя в сыне?

— Пока я внутренне радуюсь тому, что Артем идет совершенно другим путем. Во многих вещах он совсем не похож на меня. Наверняка, здесь есть тлетворное влияние генов жены: некоторые качества характера, которые я бы хотел иметь сейчас, Артему уже достались просто в наборе хромосом.

Я, например, человек застенчивый, а он может запросто подойти к кому угодно и поздороваться. И первая моя реакция – его остановить. Но главное как раз не совершить эту ошибку, не подменить его собой. Пусть бежит, родной, куда хочет, если там не какой-то Бармалей с автоматом. Хотя объяснить основы элементарной безопасности, конечно, задача всех родителей.

— Книга получилась очень смешная. И очевидно, что у вас отличное чувство юмора. А как с этим обстоят дела у сына?

— Он пробует шутить и, мне кажется, он уже знатный тролль в свои три года. Шутки у него пока очень плоские. Но я старюсь поддерживать любой его юмористический порыв: даже если это наитупейший американский гэг, я в нем участвую. Иногда со стороны выглядит странно, что взрослый дядька занимается какими-то глупостями.

Например, сын на стандартный вопрос «Кем ты хочешь стать?» отвечает, что он хочет стать Антоном. Однажды ему понравился один наш знакомый по имени Антон, и теперь он стал для него неким собирательным образом всего прекрасного, что есть в мире и людях. Иногда я и представляю его другим как Антона. Он этому очень радуется. Потом я объясняю, что его на самом деле зовут Артем. Для нас это очень смешная шутка, мы хохочем, но окружающие этого не понимают. В лучшем случае мальчика считают просто жертвой странного чувства юмора его папаши, который, возможно, не в себе и забыл настоящее имя своего ребенка.

Олег Батлук

Разлив отцовской любви

— У женщин после рождения ребенка во многом меняется отношение к собственному телу и к физиологии в целом. А у вас в качестве папы изменился взгляд на нашу телесную оболочку?

— Я вдруг почувствовал, что мне очень нужен мозг! Он теперь получил новое применение: оказывается, с помощью этого органа можно попытаться понять, что нужно этому маленькому существу.

Но главное произошло как раз с моей нематериальной стороной. После рождения сына, я почувствовал, что у меня начала прорезаться душа. Я рационалист, привык все объяснять, раскладывать по полочкам. К моим сорока все уже было разложено, как у слесаря-маньяка-перфекциониста. А когда Темка родился, на этих полочках все перемешалось.

Произошедшие во мне перемены будут тривиальны для женщины, но это произошло с мужчиной, со мной, поэтому некоторые и крутят пальцем у виска, глядя на меня. Обычно любовь, если не брать экстремальные юношеские состояния, меньше нашей души и редко ее перерастает. Она как монетка на дне копилки болтается, и мы только по этому грохоту понимаем, что там что-то происходит. А в случае с ребенком это сразу был разлив рек. Все пошло через край, души стало мало, я ощутил ее границы. Никогда не думал, что какое-то чувство может так сильно захватывать. И все мои аккуратные полки были сметены.

— Хотя книга написана с позиции отца, можно предположить, что ее читатели – это все-таки скорее мамы? Получали ли вы отзывы от отцов?

— Такое ощущение есть, и оно эмпирически доказано. На первую книжку было очень много положительных реакций именно от женщин. На книге не было моей фотографии, и многие считали, что просто очередная Жорж Санд скрывается под мужским псевдонимом.

Мужчины же писали в комментариях: «Ой, что такого нового он написал?», «Все мужики так чувствуют», «Я бы тоже такое написал, просто не хочу делиться сокровенным…» И таких комментариев было достаточно много. Я так и не понял, что это было, психологическая защита, замаскированная под агрессию, или зависть, замаскированная под обесценивание?

Так же, как в моих постах в Фейсбуке, чувства в книге не наиграны, в этом, как я считаю, моя ценность. И многие писали: надо же, мужчины тоже умеют так чувствовать в связи с рождением ребенка!

— Как относится жена к вашему творчеству?

— К счастью, у нас здесь абсолютная гармония: она утверждает, что книжку не читала – ни первую, ни вторую. Вторая только вышла, и в это можно поверить.

Она говорит: «Я боюсь читать, потому что, возможно, после этого придется тебя пришибить». Такая ее дистанция от моего труда делает меня практически безнаказанным.

Это некая наша с Темой мужская тайна. Ведь я писал книгу еще и с неким сентиментальным намерением, как послание в бутылке ему в будущем. Были совершенно замечательные «Письма сыну» Евгения Леонова. И там сквозило столько любви этого большого и тогда уже больного сердца, что я все время помнил о них. Конечно, было не так, что я решил: сейчас сяду и напишу душещипательный текст, который он прочитает через годы. Но в процессе написания я понял, что периодически срываюсь на какие-то признания в чувствах, и что в результате эти записи могут сыграть такую роль. Тогда я продолжил писать книгу с еще большим усердием.

В этом заключено желание остаться с ребенком во времени на всем пути его жизни.

«Не смейте портить нашего мальчика!»

— Что вошло в новую книгу? Планируется ли дальнейшее продолжение по мере взросления сына?

— Книга, которая вышла в «АСТ», – «Записки неримского папы. Второй сезон». Смысл был именно в том, чтобы издать продолжение. Оно получилось в три раза больше предыдущей маленькой книжечки, которая тоже включена в это издание. Но основная часть текста написана специально, эти тексты нигде не публиковались.

Современное литературное творчество – исключительно краудфандинговый проект. Доказательством существования меня как писателя является существование читателей. Если эта книжка найдет своего читателя, то, скажем так, у меня есть чем продолжить.

У меня есть псевдонаучная теория, что взросление ребенка похоже на современный сериал: первый год – это пилотная серия, когда дается много событий и много завязок, голова идет кругом и ничего не понятно. На последних страницах первой книги Артему исполняется два года. А второй сезон получился уже о периоде с 2 до 3 лет, там материала больше.

Эта книга пишется экстенсивно, пишется самой жизнью. Если сын не перестанет отчебучивать, как сейчас, и я не перестану это замечать, то, наверное, со временем появится и следующая книга. Но я надеюсь, что испишусь на эту тему. Думаю, это неизбежно. Артем начнет повторяться, он будет взрослеть и больше становиться похожим на меня самого.

— А вы не боитесь негативной реакции сына на книгу, когда он будет, например, в подростковом возрасте?

— Когда вышла моя первая книжка, мой хороший товарищ тоже спросил меня, не боюсь ли я, что сын вырастет и мне накостыляет?

Риск такой есть. Я утешаю себя тем, что в этой книжке Артем представлен не как ребенок-паинька, а как малолетний брутал и, возможно, в глазах подростков, его друзей, это будет выглядеть весьма впечатляюще. Быть может, я наперед создал ему такое реноме, в которое он может при случае одеться и расхаживать…

— В своем блоге вы не публикуете фотографий, но размещаете довольно личные тексты. В чем для вас заключается разница?

— Я классический ретроград и разделяю все бабушкины поверья про то, что лучше не делиться фотографиями. Фотография – это форма, не подразумевающая трактовку, это слепок реальности. В моих текстах все же есть много беллетристики. Артем, я и все, кто там появляются, – это лирические герои, хотя многие ситуации списаны с натуры.

Единственная опубликованная фотография Олега Батлука с сыном. Она была на обложке первого электронного издания «Записок неримского папы»

С другой стороны, я подозреваю, что у каждого читателя есть свой образ Артема. Возможно, он напоминает их собственных детей. А показав фотографию реального ребенка, можно разрушить эту художественную условность. В каком-то смысле Артем через книгу стал не только моим героем. И не нужно мешать читателю идти путем своих фантазий, если ты сумел его по этому пути направить.

Надо сказать, что у меня достаточно много подписчиков, это тысячи людей, и за все время существования текстов про Артема никто в комментариях ни разу не попросил фотографию. Я считаю это определенным чудом. Это характеризует людей, которые там собрались: столько тактичных людей в одном месте!

Был комментарий к самому популярному за время существования блога посту про квадратных детей. Речь шла о том, что не нужно оквадрачивать детей и отдавать их в десять тысяч секций. И я там, шутя, написал, что у меня самого руки чешутся отдать Артема в какую-нибудь секцию, и еще, и еще в одну, и научить его читать и писать по-французски, а лучше сразу по-португальски. И мне написали: «Не смейте портить нашего мальчика!» Это шутка, но очевидно, что Артем – это друг, товарищ и брат не только для меня, но и для тех людей, которые приходят меня читать.

Читать отрывки книги «Записки неримского папы» (изд-во «АСТ»)

Купить книгу «Записки неримского папы» на Лабиринте

Купить книгу «Записки неримского папы» на ОЗОНе