Святочные истории из советского времени

Жанна Анатольевна Озерова проживает в городе Ростов-на-Дону. По просьбе дочери она записала для своей внучки подлинные истории, случившиеся в семья в трудные военные годы. Две из них дочь выслала на Конкурс семейных новогодних и рождественских сказок и рассказов.

Ёлка

Летом 1943 года наша семья возвратилась из эвакуации в Ростов. Отец был на фронте, и на маминых плечах лежали все заботы о нас, двух её дочках 6-ти и 8-ми лет и старенькой матери. А забот хватало: город лежал в руинах, наша довоенная квартира погибла вместе со всем, что в ней оставалось. Все мало-мальски ценные вещи, которые мама смогла взять с собой в эвакуацию, были давно обменены на продукты. Жить было негде. Мама с трудом нашла незанятую пристроечку к жилому дому на окраине города и еле упросила хозяев сдать её: они не хотели пускать квартирантов с детьми. Ну, наконец, всё было решено, и мы пришли вселяться с одним большим, но почти пустым лёгким чемоданом. Старик хозяин, посмотрев на нас, полез в свой сарай и, вытащив две старые железные кровати с поржавевшими спинками и провисшими сетками, буркнул: «Пользуйтесь». Через два дня он смастерил нам похожий на верстак стол, который долго служил нам и письменным, и столовым, и кухонным. Так мы начали обустраиваться на новом месте. Было и холодно, и голодно, но настроение у всех было приподнятое: фашистов гнали всё дальше и дальше, была крыша над головой, от папы с фронта приходили добрые ласковые письма.

Но в октябре и нашу семью постигли горе и отчаяние: пришла «похоронка» на отца. Мама теперь всё время ходила с заплаканными глазами, бабушка тяжко вздыхала, мы с сестрой ходили грустные и притихшие.

Ростов-на-Дону в годы войны

Шли последние декабрьские дни, но никаких разговоров о подготовке к встрече Нового Года у нас дома не велось. И вдруг мама приходит с работы и приносит небольшой чемодан. Когда мы его открыли, то просто замерли от удивления и восхищения: в нём лежали настоящие довоенные ёлочные украшения! Там были стеклянные шары и бусы, красная звезда для верхушки, разноцветные флажки, разные фрукты-овощи из папье-маше, маленькие Дед Мороз и Снегурочка, пионер с барабаном, лётчик и танкист, зайчики и белочки и многое, многое другое. Были даже настоящие свечки с прищепками, чтобы крепить их к веткам! Мы не могли на это насмотреться, ведь у нас вообще не было никаких игрушек, а тут такое богатство! Откуда всё это? Оказывается, мамин пожилой сотрудник принёс ей этот чемодан и сказал: «Ты же знаешь, у нас сын погиб, внуков нет, вот мы с женой посоветовались и решили, что мы уже ёлку никогда ставить не будем, а у тебя маленькие дети, пусть эти игрушки их порадуют». Мы смотрели на маму: «Теперь нужна ёлка!» Но мама грустно и твёрдо нам сказала: «Нет, девочки, ёлки у нас в этом году не будет. Денег на ёлку нет! Вы немножко ещё поиграйте, только осторожно, с этими игрушками, а потом мы их спрячем до следующего Нового Года. Может потом нам станет легче жить, и мы сможем купить ёлку».

Ёлки тогда, конечно, официально не продавались, а те смельчаки, что ездили по окрестностям и срубали сохранившиеся после обстрелов ёлочки, продавали их в городе за баснословные для нас деньги.

31 декабря мы легли спать как обычно, а 1 января мама уже в 6 часов утра пошла на работу. Прошла она квартала два по пустынным заснеженным улицам, как вдруг из-за угла вышел молодой военный с зелёной и пушистой ёлочкой в руках. Он остановился и спросил у мамы: «У вас дети есть?» Мама растерянно ответила: «Да, двое».

— А ёлка у них есть?

— Нет, – тихо ответила мама.

— Вот, возьмите эту ёлку, — вдруг сказал мужчина.

— Что Вы? – отшатнулась мама, — у меня таких денег нет!

— Я отдаю вам её просто так, берите, — настаивал военный.

— Почему вы её отдаёте? – спросила мама, — ведь Новый Год только начался!

И он рассказал: «Понимаете, я ростовчанин, но мои родные ещё не вернулись. Я в Ростове оказался по служебным делам и должен был к Новому Году вернуться в свою часть. Но мне пришлось задержаться до 1 января, и когда я вчера шёл к себе домой, с грустью понимая, что буду встречать Новый Год один, я увидел на базаре эту ёлочку. Мне вспомнились довоенные счастливые встречи Нового года, я не удержался и купил её. Я даже не стал её украшать, а просто поставил посреди комнаты. Она была такая красивая, и от неё так пахло хвоей, лесом и чем-то домашним!»

Он застенчиво улыбнулся, и мама поняла, что он совсем ещё молодой, почти мальчик!

«Ну, а сегодня утром, — продолжил он, — когда я стал уходить, мне стало жалко оставлять ёлочку одну в пустой комнате, и я подумал, что она могла бы ещё кого-нибудь порадовать. Я решил взять её с собой и отдать первому, кто встретится, но вот прошел три квартала и только вас первую увидел. Так что несите её своим детям». Он быстро повернулся и ушёл, а мама побежала домой, отдала бабушке ёлку и помчалась на работу.

Когда мы проснулись и увидели ёлку, восторгу нашему не было предела. Мы разыскали старое ведро, песок, установили вместе с бабушкой ёлку и развесили на ней все игрушки.

Мы растянули через комнату флажки, вырезали из старой газеты кружевные снежинки и приклеили их к стеклам на окна, развесили на ниточках комочки ваты. Когда мама пришла с работы, мы зажгли свечки, взялись за руки и начали водить хоровод, напевая знаменитую «В лесу родилась ёлочка!» Мы прыгали и плясали возле ёлки и впервые за последнее время увидели, что наша мама улыбается!

Наш отец был истинным коммунистом и ярым атеистом. В нашем доме нельзя было даже упоминать о Боге. Отец очень следил, чтобы наши детские головы не забивали всякой, как он говорил, «церковной чепухой». Но чем, как не Промыслом Божьим, можно объяснить эти два чуда, которые произошли с нами за одну неделю в самое тяжёлое для нас время.

Фото: fur-tree-toys.livejournal.com

Может, это случилось потому, что сразу по возвращении в Ростов бабушка тайком повела нас в церковь и окрестила?

А может, наш отец в самую последнюю страшную минуту своей жизни подумал о Боге и попросил Его не оставить нас?

Один Бог это знает.

Как мы с сестрой ходили в театр

Наступил Новый 1945 год. Мы с моей сестрой Лялей закончили первое полугодие учебного года (я — в первом классе, Ляля — во втором) на одни пятерки, и мама, в качестве поощрения, купила нам билеты на два спектакля во время зимних каникул: 5-го января – на «Хижину дяди Тома» и 7-го января – на спектакль-сказку (не помню, как он точно назывался).

И вот, 5-го числа мы отправились в театр. Мы очень волновались, так как впервые шли на такое важное мероприятие, да еще и без мамы. Но руководители театра, видимо, понимали, что большинство детей придет к ним впервые и без взрослых (ведь был рабочий день), поэтому всё было организовано очень хорошо: одни встречали детей у входа, показывали, как пройти в гардероб, другие направляли в зрительный зал, а там женщины помогали найти свои места. Ну вот, наконец, все расселись, свет в зале погас, открылся занавес, и мы увидели большого черного человека, который сидел на пороге какой-то лачуги, чистил медную кастрюльку и что-то говорил. Потом появились другие персонажи, и мы, затаив дыхание, следили за развитием сюжета. Спектакль закончился, и мы с сестрой, потрясенные и заплаканные, как и многие другие дети, вышли из зала. Придя домой, мы еле дождались вечера, чтобы наперебой рассказывать маме и бабушке о наших впечатлениях.

На следующий день мы с нетерпением ждали, когда же наступит завтра, чтобы снова очутиться в этом необыкновенном месте под названием «театр» и увидеть новое волшебное представление. 7-го числа мы шли уже более уверенно, ведь мы знали, куда идти, где зрительный зал, как найти свои места. Погас свет, раздвинулся занавес и вдруг мы видим большого черного человека, который сидит у своей лачуги, чистит кастрюльку и что-то говорит. Мы недоуменно переглянулись, но так как мы были очень неискушенными зрителями, то у нас с сестрой одновременно (как мы потом выяснили) родилась мысль, что, может быть, так положено, может, все спектакли так начинаются: сначала этот негр, а потом придут другие актеры и начнется другое представление. Но наши надежды были тут же развеяны: на сцене происходило то же самое, что и два дня назад. Мы смотрели друг на друга и не могли поверить, что играют опять «Хижину дяди Тома». А как же сказка, которую мы пришли смотреть? Зачем нам второй раз показывают «Хижину»?

Ляля схватила меня за руку, поднялась, я – за ней, и мы стали пробираться к выходу. У выхода из зала женщина-билетёр нас спросила: «Что случилось, девочки, почему вы уходите?» Ляля стала объяснять ей, в чем дело. Женщина вывела нас из зала, показала на дверь в конце фойе и сказала: «В том кабинете сидит наш администратор, подойдите к нему, может, он вам поможет». Ляля постучала в дверь, и мы вошли. За столом сидел пожилой усталый человек и что-то писал. Он поднял на нас глаза и спросил: «Что вам надо, девочки?» Ляля начала говорить: «Наша мама купила нам билеты на «Хижину дяди Тома» и на «Сказку». «Хижину» мы посмотрели 5-го числа, а сегодня пришли смотреть «Сказку», а почему-то опять идет «Хижина». Мужчина посмотрел наши билеты и сказал: «Я не знаю, кто вам сказал, что 7-го будет «Сказка», мы в репертуаре ничего не меняли, с самого начала предусматривалось, что 5-го и 7-го идет «Хижина», а 6-го и 8-го — «Сказка». Так что я ничем помочь вам не могу». Я захлюпала носом, а Ляля, хоть и дрожащим голосом, но снова завела свое: «Мама купила нам билеты на два спектакля, один мы посмотрели, как же нам посмотреть второй спектакль?» Администратор начал опять объяснять: «У вас на билетах уже оторван «контроль», так что поменять эти билеты на другой день я уже никак не могу, да и на завтрашний день у нас все билеты проданы». Я захлюпала носом еще сильнее, у Ляли глаза наполнились слезами, голос предательски дрожал, но она твердо держалась своей линии: «Но ведь мама купила билеты на два спектакля, почему же мы не можем посмотреть «Сказку», зачем нам еще раз смотреть «Хижину»?»

Администратор немного помолчал, потом тяжело вздохнул, открыл ящик стола, достал две бумажки и сказал: «Могу дать вам на завтра две контрамарки, но они без места, вы должны зайти в зал после того, как все рассядутся, и если вы найдете свободные места, то займете их, а если нет — будете стоять. Согласны?» Мы закивали головами, забрали контрамарки и выбежали из кабинета, на ходу пробормотав «спасибо».

Когда мы дома рассказали, что с нами случилось, мама очень расстроилась и недоумевала, как могла произойти такая путаница с билетами. На следующий день мы по контрамаркам попали в театр, нашли в зрительном зале два свободных места недалеко друг от друга и с удовольствием посмотрели яркое и веселое представление. Когда мы с сестрой, счастливые и полные впечатлений, уже легли спать, мама с бабушкой тихонько обсуждали наше театральное приключение, и я услышала, как мама говорила: «Хорошим человеком оказался администратор театра, помог детям, а ведь мог просто выгнать их из кабинета и не разговаривать». И вдруг наша бабушка, убеждённая атеистка (как она себя называла), взволнованно проговорила: «А ведь вчера было 7-е января, Рождество, а в такой Великий День люди должны делать добрые дела и дарить друг другу подарки. Если тот человек и не верит в Бога, то, наверное, интуитивно почувствовал, что в этот день нельзя обидеть детей и надо им помочь». Мама посмотрела на бабушку и тихо сказала: «Смотри, не скажи это нашим девчонкам, а то ляпнут чего-нибудь в школе, неприятностей не оберёмся».

Такое было время…