Андрей Мерзликин: Сначала нужно воспитать себя

Андрея Мерзликина, актёра, сыгравшего в культовом «Бумере» и таких завоевавших признание зрителя фильмах, как «Качели», «Обитаемый остров», «Утомлённые солнцем-2: Цитадель», «Брестская крепость», «Дом на обочине», «Рассказы» и других, — знают многие. Не скованный рамками определённого амплуа, Андрей с убедительной достоверностью играет и в захватывающих боевиках, и в лирических мелодрамах. Тем не менее, главное в жизни этого востребованного популярного актера – вовсе не кино и сцена. Папа восьмилетнего Фёдора, шестилетней Серафимы и четырёхлетней Евдокии, прихожанин Георгиевского храма села Мамоново Андрей Мерзликин – гость журнала «Батя».

Фото: Алексей Никишин

Домострой в лучшем виде

— Андрей, известно, что профессия актёра практически не оставляет времени на то, чтобы уделять внимание семье. Как вы решаете эту проблему?

— Любая профессия может выхолостить, забирая почти всё твое время – так, что на семью останется ничтожное его количество. Однажды я это осознал; понял, что на кону стоит слишком многое, и стал ограничивать себя в работе: отказываться от каких-то проектов, чтобы высвободить именно то количество времени, в котором нуждаются мои дети. Ведь, по сути, ради них я и работаю.

Андрей Мерзликин, его жена Анна и их дети Федор и Серафима, фото: vokrug.tv

У актёров нет, как у большинства отцов, постоянных семейных вечеров, когда ты точно знаешь, что придёшь с работы – и тебе гарантирован час-другой на то, чтобы пообщаться, повозиться, поиграть с детьми. Нет выходных, а тем более каникул. Моя работа – это либо командировки, либо какая-то тотальная занятость в Москве, когда уезжаешь ранним утром – все ещё спят, а возвращаешься за полночь — все уже заснули. Поэтому здесь нужно уметь сказать «стоп» в определённый момент. Например, не был три месяца дома – посвяти следующие месяцы семье; почти не ночевал две недели дома – в ближайшее время урежь свою занятость. Тем более что дети сейчас подрастают, переживая непростой период первых коммуникаций, привыкания, встреч с новыми людьми. У них все в первый раз: и кружки-секции, и школа, и дополнительные программы. Им важно, как мы, родители, реагируем на всё это, видим ли мы их проблемы, находимся ли рядом в нужный момент.

— Наверное, всё же большую часть этих проблем приходится решать вашей супруге?

— Конечно же, и я должен констатировать факт, что основной груз этих забот лежит на плечах моей супруги Анны. Всё так и должно быть. И слава Богу, что именно супруга добровольно взяла всё это на себя. Вся архаика домостроевского варианта семьи в самом лучшем смысле этого понятия заложена в Ане генетически, наверное. Конечно, я шучу: Аня – человек современный, тем не менее, в вопросах воспитания детей и устройства дома мне не приходится ей ничего объяснять: всё происходит так, как моё сердце хотело бы. Как желала бы моя душа. В результате сын и дочки растут в атмосфере тепла и доброты.

Легче, когда больше

— С кем вам, как отцу, сложнее – с сыном или дочерьми?

— Сложнее с самим собой. С детьми все легко, особенно пока они маленькие. Знакомые часто мне грозятся: «Вот узнаешь, что будет, как войдут они в возраст!» Я, конечно же, жду, что и мы когда-то повзрослеем, попадём в эту ситуацию… Но пока старшему – лишь восемь, и у нас полный контакт и взаимопонимание. Я наслаждаюсь этим временем!

А разница мальчишек и девчонок не в том, что с кем-то сложнее, с кем-то легче. Разница — в степени эмоциональности, искренности. У нас, к примеру, мальчик достаточно сдержан в выражении чувств и эмоций. А девчонки есть девчонки. Это такие подружки маленькие мои. Для них, если ты сел просто рядом поговорить – это всё! К ним пришло счастье!

— Поделитесь, пожалуйста, опытом, как достигнуть такого взаимопонимания?

— Как-то само случилось, что у нас возникла традиция, которую я называю «поболтать». Она началась с сына Фёдора. На ночь, когда свет уже выключен, и все легли по кроваткам, я прихожу к сыну, и мы с ним разговариваем, проговариваем какие-то события дня. Именно в темноте, которая стирает разницу в росте, возрасте. Я прошу у него прощения, если был с ним строг. Объясняю, почему был строг: «Федь, ну ты пойми. Я был вынужден. А как иначе? Ты же такие несправедливые слова сказал, или – так неправильно поступил, меня твой поступок знаешь, как ранил. Я должен был. Мне самому очень больно». И он отвечает: «Да ладно, пап. Ты меня тоже прости!» То есть мы разговариваем по-мужски, я с ним искренен и получаю искренность в ответ.

Со временем традиция «поболтать» неожиданно стала помогать мне в поиске диалога с сыном. А Феде она помогла понять, что отец – это не тот, кто что-то громко и грозно всем объясняет, а в первую очередь, человек, которому порой приходится принимать решения, разрешать непростые жизненные ситуации, и этот человек тоже может находиться в растерянности. Потому что у меня ведь тоже впервые дети. Вот когда стану дедушкой, буду опираться на собственный опыт, но пока я лишь молодой отец!

Со временем традиция «поболтать» стала переходить и на девчонок, но они изначально искренни и открыты, и для этого не требуется никакой темноты.

Фото: vokrug.tv

— Что, по-вашему, самое главное в воспитании детей?

— Скажу просто: всё воспитание детей должно строиться на воспитании самих себя. Если хочешь что-то ребёнку привить, прививай это себе. Говорить, что можно делать, а что нельзя, – бесполезно, если своей жизнью ты доказываешь обратное. Мне подчас приходится себя переламывать, перестраивать, дети видят это преображение. Если ты стараешься побороть собственные недостатки, значит, ты искореняешь их и в своих детях.

— Говорят, что воспитывать и растить трудно одного ребёнка, а когда их двое, трое или даже больше, многие проблемы уходят сами собой. Вы согласны с этим?

— Я заметил, что в семье, где трое и больше детей, основные силы нужно вкладывать в первого. И он, как локомотив, потянет за собой остальных. В первую очередь, младшие наблюдают, как родители общаются со старшими и как старший общается с родителями. Это накладывает на них парадигму поведения. Они буквально впитывают, чему учится старший, и хотят догнать его, пытаясь стать взрослее, чтобы не быть «отстающими» в его глазах. Например, наша младшая Дуня в свои четыре года уже делает то, что у Феди в этом возрасте не получалось: начиная освоением каких-то сложных развивающих игрушек и заканчивая разучиванием стихотворений.

В общем, как это ни парадоксально звучит, родителям легче воспитывать детей, когда их много. И чем больше у тебя детей, тем больше времени у тебя остается на самого себя. Главное – наладить правильные отношения, выстроить иерархию в семье. В данном случае нам очень помогает Церковь.

За свой мир я готов сражаться

— Вы воцерковленный человек. Приобщаете детей к церковной жизни?

— Конечно же. Но, опять же, не навязываю. Церковь – это третья составляющая нашей семьи. Кроме детей и родителей существует храм, а через него всё решается мирным путем. Дети видят, как меняет родителей Причастие, и детям хорошо, когда мы счастливы.

Какие-то секреты, которые ни родители, ни учителя не должны знать, дети всегда могут обсудить с батюшкой. И другие взрослые никогда об этих тайнах не узнают. Так совершаются первые детские неосознанные исповеди. Сейчас уже Федя исповедуется осознанно и по-настоящему – для него это естественно и органично, он с раннего детства в храме. И с одной стороны, ему всегда есть чем с батюшкой поделиться, ему нравится, когда его совесть чиста, и от этого хорошее настроение; а с другой стороны, он знает, что батюшка – это та инстанция, где стопроцентная строгость, что, проговаривая со священником свои поступки, он исповедуется в своих грехах перед Самим Богом.

— Сегодня все чаще звучит мнение, что молодым людям невозможно совмещать современность с церковными требованиями…

— Я не собираюсь спорить всякий раз. Мне просто хочется сторонникам этого мнения сказать, уже основываясь на личном опыте: православие – это же такое подспорье в твоей жизни! И не просто подспорье, это один-единственный мощный костыль, оперевшись на который, ты будешь по-настоящему счастлив. То есть не нужно искать предметы, которые сделают тебя счастливым, — деньги, квартиры, машины, очередной телефон или даже очередную жену, как у многих: надоела – возьму новую! Меняешь предметы, вместо того чтобы просто – стать счастливым.

Путь веры намного интересней, а его результат продолжительней, более скажу – он вечен. Для того чтобы идти по нему и делиться этой радостью со своими близкими, не нужно быть несовременным человеком, запираться в какую-то келью. «Келья» может быть у любого – это та же квартира, та же профессия.

И к слову, я занимаюсь той же профессией, что и многие из людей, которые бросаются в нас такими «терминами», как «мракобесы», «православнутые», диагнозы ставят – «православие головного мозга». Но никто не может мне сказать, что я несовременный человек, что я занимаюсь несовременной профессией или делаю это как-то сугубо, по-особенному.

Для меня православие – это абсолютно современная вера. Просто она основана на истине, которая сегодня идёт вразрез окружающему нас миру. И этот разрез постоянно увеличивается.

Я не осуждаю тех, кто заявляет, что Православная Церковь мешает современности и даже развитию нашей страны – это их собственная убежденность, даже вера. Однако начинаешь с ними искать диалог – он неизменно превращается в спор. И если я с моей верой, моим мировоззрением, моим образом жизни готов с ними жить, более того, это меня укрепляет, социализирует и делает — модное сейчас слово — толерантным. То они-то не готовы быть толерантными по отношению ко мне, хотя изо всех сил выступают за толерантность. И я понимаю, что для них в будущем нет моего мира – с семейными ценностями, которые априори у них вычеркиваются, с православной верой, потому что даже если ты верующий, то обязан глубоко это прятать. Вот здесь срабатывает инстинкт самосохранения. Я готов биться за свой мир.

Андрей Мерзликин со своим духовным отцом протоиереем Алексием Волосенко, фото: Светлана Благова

Нормально быть нормальным

— Какой самый важный совет в жизни вы получили от своего отца?

— Действительно, был такой совет, и я до поры его недооценивал. Этот совет помогает мне при принятии решений, выбора действий в той или иной эмоциональной ситуации!

Истина эта, которую отец твердил мне с младых ногтей, проста: «Вперёд не лезь и сзади не плетись». Царский Путь поиска Золотой Середины — так называется то, о чем говорит мой отец, только на языке Церкви – об этом я узнал спустя годы. А раньше я не мог понять, что отец имеет в виду. Особенно в советском детстве, когда нам внушали: нужно быть горячим пионером, нужно быть впереди всех! Тех, кто не в авангарде, сразу записывали в хулиганы и двоечники-троечники, ярлыковая система работала исправно. «Вот посмотри на Петю из первого подъезда, какой же он молодец, уже выиграл математическую олимпиаду! Все дети как дети», — сокрушалась мама. «Какие все? – сопротивлялся я. – Он один такой!»

Перед нами всегда ставили какие-то недосягаемые примеры, постоянно кто-то довлел. И никто не говорил нам, что быть середняком, не самым лучшим и не самым худшим, – это нормально. Быть нормальным человеком – это нормально. «Вперёд не лезь и сзади не плетись» — это абсолютный способ, который позволяет мне жить спокойно, не нервничая и не изводя себя.

А у нас ведь как? Если режиссёр снимает кино – он не просто хочет рассказать историю, он должен закрыть тему в определенном жанре. Его фильм должен быть лучше, чем у остальных. Должен! И он изведёт себя, если снимет хуже. Эта болезнь, страшная болезнь, которая помешала в свое время родиться среднему классу, прослойке просто нормальных людей.

Андрей Мерзликин со своим отцом Ильей Мерзликиными и духовным отцом протоиереем Алексием Волосенко, фото: Светлана Благова

— Переносите этот совет в жизнь собственных детей?

— Не строя каких-то грандиозных планов, мы пытаемся дать нашим детям обычную базу, чтобы они в дальнейшем сами смогли выбрать, чем хотят заниматься. Поэтому не разрушаются никакие иллюзии, и мы просто смотрим, как наши дети развиваются, как у них всё складывается.

Мы делаем родительский акцент, помимо школьной программы, на развитии в спорте, музыке, изучении иностранных языков. Сошлись на том, что посещать удобнее те кружки и секции, которые ближе.

Вот сейчас Фёдор ходит на самбо. Это замечательный вид спорта, который учит бороться не просто на ковре, а со своими привычками и страстями. С тренером и партнёром не поспоришь, на рассуждения времени нет. Сколько Федя будет заниматься – я не знаю, хотя сегодня он не последний боец. Он старается, борется, закаляет характер – и на данный период это меня вполне устраивает. Один год он ходил на шахматы, ему это тоже удавалось. Плаванием он занимался в дошкольном периоде, просто для физического развития. Рекомендации о выборе вида спорта всем известны: что ребёнка не травмирует, то и нужно ему предлагать.

Дочка Серафима попала на художественную гимнастику, и у нее это получается. Даже уже участвует в детских соревнованиях и занимает призовые места. Занятие спортом помогает ей становиться серьёзным, ответственным человеком. Если у нее назавтра выступление, она ложится спать пораньше. То есть не я прошу ее остановить игру или просмотр мультфильма. А она мне заявляет: «Папа, я пойду спать, потому что мне нужно выспаться». Я когда в первый раз такое услышал, вида не подал, конечно, но был поражен: человек в шестилетнем возрасте уже пытается строить свою жизнь, формулируя и выделяя приоритетные задачи. Должен признать, что в этом заслуга тренера.

В воспитании характера важна роль тренеров и учителей, как роль священника – в воспитании личности. В этом случае отцу остаётся лишь быть другом своим детям и не потерять эту дружбу, это доверие с годами. И дай Бог, чтобы моя жизнь прошла именно так.