«Занятия занятиями, но главное – впечатления от жизни». Поведенческий аналитик Сергей Балашов о семье и о работе

От экологии насекомых к поведению людей – таков профессиональный путь кандидата биологических наук Сергея Балашова. Крутой поворот в жизни Сергея произошёл, когда выяснилось, что у его сына Никиты аутизм. Сергей вместе с женой Натальей не только нашли нужных специалистов, но и сами стали таковыми и в 2018 году открыли в Санкт-Петербурге Центр прикладного анализа поведения «Академия мотивации и сотрудничества». Теперь Сергей – директор центра и первый в Санкт-Петербурге поведенческий аналитик, сертифицированный Международной ассоциацией прикладного поведенческого анализа. Его жена также теперь работает в центре. А их сыну Никите сейчас 12 лет. Сергей рассказывает о том, как диагноз ребёнкаизменил жизнь их семьи, а новые навыки родителей – жизнь их сына.

Сергей Балашов, руководитель центра прикладного анализа поведения « Академия мотивации и сотрудничества»

От клопов-солдатиков к поведенческому анализу

Я закончил педагогический университет по специальности «учитель биологии и химии», потом переехал из Рязани в Санкт-Петербург, поступил в аспирантуру, стал заниматься насекомыми, защитил кандидатскую диссертацию. С 2000 по 2014 год я проводил фундаментальные исследования в области экологии насекомых, изучал их в лаборатории, участвовал в конференциях, писал статьи. Конкретно занимался клопами-солдатиками – у них широкий ареал распространения, и я изучал, как они приспосабливаются к разным климатическим условиям.

Но мне не хватало практического применения моих знаний – я понимал, что не так много людей, которым это тоже интересно и полезно…

Потом у меня родился сын Никита. С самого раннего возраста он был очень беспокойным – с трудом засыпал, очень тяжело давались выходы на прогулки, сложно было его увлечь, чтобы он находился рядом с родителями. Была у Никиты и задержка речевого развития – он не говорил и не понимал обращённую речь.

Всё это вызывало у нас с женой тревогу. У нас не было отрицания проблемы. Мы видели, что есть сложности, и сразу начали искать пути решения. Обратились к врачам, и когда Никите было уже около двух лет, ему поставили диагноз «расстройство аутистического спектра». С одной стороны, у нас появилась какая-то определённость, с другой – мы ничего про этот диагноз не знали.

Моя жена стала изучать вопрос. Так мы узнали, что наиболее эффективным методом является прикладной анализ поведения или по-английски applied behavior analysis (ABA). Это наука, которая изучает формирование поведения.

С помощью АВА можно корректировать даже очень тяжёлые поведенческие нарушения, хотя, конечно, всему есть предел – нельзя сказать, что можно человека полностью изменить. Но эффективность методики доказана.

В то время, когда мы узнали про АВА, специалистов в Петербурге было совсем мало, но уже открывались центры. Никита занимался с руководителем одного из них. Потом появились курсы, и моя супруга пошла обучаться.

Поначалу я не особо вникал в эту тему. Но как-то жена попросила меня помочь ей с подготовкой к экзамену. Тогда я познакомился с курсом поближе. Мне очень понравилось, что всё в ABA строится на научных данных, что это всё можно проверить.

Я понял, что это такая прикладная история и что это нужно многим людям. Мне захотелось перейти в эту научную сферу.

Я стал учиться. А потом частным порядком начал работать с детьми, параллельно продолжал учёбу.

Мотивация и сотрудничество

В это время в городе стали появляться новые центры ABA. Я поработал в некоторых из них, но мне всегда хотелось сделать лучше, эффективнее, создать команду увлечённых единомышленников – попробовать себя в качестве организатора. Так появился АВА-центр «Академия мотивации и сотрудничества».

Мотивация и сотрудничество – это, мне кажется, самое важное.

Мы работаем с мотивацией, так как в первую очередь нам важен интерес ребёнка. То есть мы отталкиваемся от того, что ребёнку нравится.

Бывают дети с очень слабой мотивацией – они не доставляют особого беспокойства родителям, потому что не проявляют нежелательного поведения, спокойно играют в уголочке. Но такие дети наиболее тяжёлые в плане перспектив.

Если у ребёнка есть нежелательное поведение – это хороший показатель. Значит, он чего-то хочет или, наоборот, чего-то не хочет – и мотивация у него высокая. Мы быстрее можем его научить и заменить нежелательное поведение наприемлемое.

Мы хотим быть вместе с ребёнком, в одной с ним команде, мы его друзья. Поэтому уделяем большое внимание развитию сотрудничества.

Нам важнее взаимоотношения с ребёнком, чем его прогресс в развитии каких-то качеств. Нас не устроит, если ребёнок будет выполнять задания, отмеченные в программе, но через какое-то сопротивление. Нужно, чтобы ребёнок находил для себя приятным это взаимодействие.

Стараемся развить в детях, которые к нам приходят, общие интересы с их нормотипичными сверстниками – научить их играть в те же игры, слушать одного преподавателя, чтобы они могли находиться в группе, где несколько детей и один взрослый.

Сергей Балашов с супругой Натальей и сыном Никитой

Цель Академии – учить и детей, и родителей

Иногда родители говорят: «Зачем нам заниматься АВА? Нашему ребёнку ведь ещё не поставили диагноз “аутизм”». И ждут годами.

Это такое «зарывание головы в песок». От того, поставлендиагноз или нет, ребёнок не изменится.

Чем раньше родители обратят внимание на тревожные сигналы и начнут коррекцию, тем лучше, ведь проблемы с годами только усугубляются. А если научиться правильнореагировать на определённые проблемы, пока ребёнок в раннем возрасте, то и потом будет проще взаимодействовать с ним.

Сегодня есть методы и знания, которых не было 40 или даже 20 лет назад. Если не опускать руки и шаг за шагом двигаться к какому-то желаемому результату, то, несмотря на аутизм, можно сделать ребенка счастливым и адаптированным к жизни. Результаты иногда появляются очень медленно, но они появляются.

Часто родители, не имея опыта, начинают метаться, пробовать то, другое, третье. А мы видим маршрут и говорим родителям, что не так всё и страшно, что в их руках очень многое.

Если родители работают в команде с профессионалами, то совершат меньше ошибок. Но не надо всё отдавать на откуп специалистам. Надо самим изучать эту область.

Наш центр называется Академией, потому что мы хотим научить и детей, и родителей, и специалистов тому, что мы знаем.

Моя позиция: родители детей с РАС сами могут применять АВА. Конечно, это будет более эффективно, если они отработают методику вместе со специалистом, который может скорректировать их действия, подобрать определённые средства для конкретного ребёнка.

Мы за то, чтобы родители учились и обучаем их в нашем центре. Они присутствуют на занятиях с детьми, для них проводятся специальные тренинги.

Чтобы эта методика была эффективной, по крайней мере, кто-то в семье должен заниматься по ней с ребёнком. Если все члены семьи поддерживают АВА, то, конечно, гораздо легче.

Чтобы отрабатывать какие-то навыки, не надо часами сидеть с ребёнком за столом, этим можно заниматься в ходе обычных житейских дел – например, тренировать взгляд в глаза или формировать какой-то вариант просьбы, навыки совместной игры или другого досуга.

АВА применим и к обычным детям, и к взрослым.

Например, при помощи АВА людей стимулируют пристёгиваться за рулём. Чаще всего в жизни используются наказания в виде штрафов для водителей, которые не пристёгиваются или превышают скорость. Но это не особо эффективно, как мы видим. АВА нам говорит, что поощрение гораздо эффективнее, чем наказание. Исследования показывают, что в тех районах где практиковали выдачу бонусов на бензин или страховку, если водитель соблюдал правила, процент законопослушных водителей был выше, чем в тех районах, где практиковалось только наказание.

А с нормотипичными детьми используются поведенческие договоры для того, чтобы ребёнок выполнял какие-то свои домашние обязанности, делал уроки – это связано с определенной системой наград, о которых родители договариваются с ребёнком.

Семья Балашовых

Приоритет – интересы ребёнка

Некоторые упрекают поведенческих аналитиков в том, что наша методика – это своего рода дрессировка.

Да, у АВА и дрессировки есть общее: мы так же используем подкрепление, которым является любое приятное для ребёнка событие – это может быть что-то социальное или материальное. Но и в обычной жизни для стимулирования человека используются оплата его труда, какие-то награды, комплименты и так далее.

Ещё одно сходство: мы используем повторяемость действий. Но и в спортзале люди совершают многократные повторения одних и тех же движений, и в школе «повторение – мать учения». Мы осознанно используем этот метод, так как знаем, что навык закрепляется, если действие выполняется неоднократно.

И какие-то особые способы поощрения мы используем потому, что к нам приходят дети с задержкой развития, которым недостаточно естественных последствий их действий. Мы в работе с этими детьми стараемся как можно быстрее переходить от специальных поощрений к естественным.

Но есть коренное отличие. Дрессировщик формирует те навыки, которые нужны ему. А мы формируем навыки, которые нужны самому ребёнку.

Для нас приоритет – не запрос родителей, не стремление сделать ребёнка удобным для них или для логопеда, дефектолога. В первую очередь мы исходим из интересов ребёнка, чтобы он мог сообщить о том, что ему нравится, а что не нравится, чтобы он мог посещать какие-то места, где получит положительные впечатления. То есть в первую очередь мы тренируем коммуникацию, чтобы ребёнок мог сообщить о своих желаниях.

Со своим сыном Никитой я постоянно практикую наш подход. Например, стараюсь разобраться в причинах его реакций, не подкреплять нежелательное поведение и, наоборот, подкреплять желательное. Вот мы ходим с ним на пробежку – ему это тяжело даётся, и потому я очень приветствую малейшие его попытки. Стараюсь давать ему небольшие, несложные задания – это тоже метод, который мы используем на занятиях с детьми в центре.

Никита

Никита: выход из «кокона»

Никита встречает меня, когда я прихожу с работы, рассказывает мне о каких-то событиях в его жизни, связанных с играми. Мы гуляем, и он делится со мной тем, что его интересует.

В том числе он рассказывает о каких-то своих идеях в области предпринимательства. Например, он ищет, где можно купить аксессуары для игр подешевле, сравнивает цены за рубежом, заказывает вместе с моими покупками (я – книги, он – игры, доставка получается ему дешевле) и потом продает на Авито.

Мы с женой очень любим путешествия, походы. И Никиту мы брали с собой с раннего детства, хотя это и было тяжело – ехали куда-то на электричке, с рюкзаком и с коляской пробирались на озеро. Сейчас он тоже ездит с нами.

Занятия занятиями, но главное – положительные впечатления от жизни, чтобы ребенок не сидел постоянно дома и не замыкался на своих стереотипиях, чтобы он выходил из своего «кокона» и стремился к тому интересному, что есть вокруг, и таким образом развивался.

В целом Никите нравится с нами ездить, хотя иногда ему больше хочется заниматься чем-то своим – он играет в компьютерные игры, находит единомышленников и общается с ними по интернету.

Общается он с другими детьми и в реале: мы со знакомыми ходим в антикафе, играем в настольные игры. Никита тоже участвует в этом. И знакомые приходят со своими детьми. С кем-то из них Никита общается хорошо, с кем-то – не так близко, но каких-то особых проблем не возникает. Хотя иногда он слишком бурно на что-то реагирует, ему нужно ещё время, чтобы научиться справляться со своими эмоциями. Иногда он может расплакаться. Но никакой агрессии он не проявляет.

Может Никита и пошутить, понимает некоторые образы. Но иногда говорит: «Я ваш юмор не понимаю».

Сейчас Никита занимается по программе общеобразовательной школы, но на семейном обучении. Мы учим его сами, плюс он занимается с педагогами дистанционно по интернету. Интеллектуальных нарушений у него нет.

Мы пытались устроить Никиту в разные школы, в том числе в логопедической школе V вида, но нас не устраивала работа специалистов, и со стороны детей к Никите бывало негативное отношение, так как он всё-таки отличается поведением от большинства. И мы решили, что пока ему лучше быть на семейном обучении. Для социализации мы водим его в кружки – сейчас он ходит на шахматы, раньше ходил в театральные студии и на программирование.

С Никитой можно довольно легко договориться, он понимает какие-то свои обязательства, касающиеся учёбы. Вот сейчас он заканчивает год, и у него большая часть отметок – «пятёрки». Раньше он учился хуже. То есть у него есть ответственность. Хотя, конечно, мы многое контролируем.

Например, в кружке по шахматам он не всегда принимает правильные решения, касающиеся общения с другими людьми, но потом осознает, если поступил неправильно, и извиняется. Иногда это происходит с нашей помощью, но он понимает, о чём речь.

Я часто замечаю, что в социальном плане Никита в чём-то меня даже превосходит – больше поддерживает близких людей. Когда он хочет найти вариант, который всех бы устроил, он пытается договариваться.

Конечно, Никита не был таким всегда. Когда ему было 4-5 лет, он не обращал на меня такого внимания. Ему нравилось играть со мной, но это были такие специфические игры – например, он раскрашивал меня.

Наталья занималась с ним по методике АВА, так как она не работала и проводила с ним больше времени. Также к нам приходил специалист.

Мы все время пытались найти к нему подход, заинтересовать его взаимодействием с людьми. Например, когда я приходил домой, моя жена более гипертрофированно, чем обычно, показывала, как она рада меня видеть, чтобы научить Никиту проявлять свои эмоции.

Ведь дети с аутизмом могут чувствовать потребность в общении, но не проявлять её – у них нет навыка это демонстрировать. Получается, мы учили сына приветствовать и получать от этого обратную связь – понимать, что можно вместе порадоваться. То есть его поведение постепенно формировалось.

Для меня главное, чтобы моему сыну было хорошо, чтобы он мог реализовывать свои таланты, жить счастливо и не страдать от отношения других людей к нему.

С Никитой мы пока не говорили о его диагнозе. Он знает, что более эмоционален, чем другие, что ему иногда сложно сдержаться. Может быть, он догадывается и о чём-то ещё, но пока не говорит об этом. Нам с женой ещё нужно вместе решить, что мы скажем, если такой вопрос возникнет, ведь важно, чтобы у нас была согласованная позиция. Мы с ней обсуждаем это, но проработанное заявление ещё не готово.

Никита входит в подростковый возраст, и у него уже происходят изменения характера, но пока ничего критичного нет. Думаю, всё ещё впереди, но заранее не тревожусь – с интересом смотрю, как он меняется, как его суждения становятся более зрелыми. А по мере их возникновения проблем – будем их решать.

Сергей Балашов с женой Натальей и сыном Никитой