«Детские» книги о репрессиях

Детский взгляд на репрессии… Странное словосочетание. Но ведь все это происходило на глазах у детей, все это происходило с ними – а потому эти страшные и трагические страницы нашей истории не могут не быть запечатлены на страницах детских книг. «Батя» выбрал пять условно детских книг, в каждой из которых свой подход, свой взгляд. Во всех пяти книгах рассказ ведется от лица детей, чьи отцы – «враги народа», «предатели».

Но не нужно оставлять подростка наедине с их книжными ровесниками. Прочтите раньше или читайте вместе, обсуждайте прочитанное. Выбирайте книгу для своего ребенка исходя из личностных особенностей юного читателя – кто-то лучше поймет, когда рассказ ведется в иносказательной форме, кому-то ближе будут художественно доработанные воспоминания, кому-то подойдут дневниковые записи. Это чтение – важный опыт. И это, хочется верить, определенная прививка от ненависти, от психологии толпы, от прилипчивого желания вместе со всеми травить, гнать, «вычищать свои ряды от вредителей», в роли которых может оказаться любой, и от навязываемой способности с легкостью обесценивать человеческую жизнь.

«Хочу жить… Из дневника школьницы: 1932-1937». Нина Луговская

Нина Сергеевна Луговская – дочь революционера, левого эсера Сергея Федоровича Рыбина. Большая часть его жизни – это аресты и ссылки, и потому в реальном дневнике, ставшем в 1937 году причиной обвинения ее в контрреволюционной деятельности, жизнь отца вдали от семьи описана как привычная норма. Три тетради, которые вела девушка в подростковый переходный период, в первую очередь посвящены ее личным переживаниям по поводу внешности, отношений с мальчиками, неуспехов в учебе. Но среди полудетских противоречивых эмоций и обид на родителей встречаются фрагменты, отражающие напряженную советскую обстановку 30-х годов ХХ века.

К концу дневниковых записей подростковый пессимизм как будто бы уходит. Нина ждет, что жизнь ее наладится, что она будет учиться, чувствует, что она взрослеет. Последняя запись – 3 января 1937 года. 4 января в доме у Луговских был обыск. Мать Нины, две ее сестры и она сама вскоре были приговорены к 5 годам лагерей. Отец семейства, в тот момент находившийся в ссылке, в скором времени был расстрелян.

Основой обвинения послужили выдержки из переписки Рыбина с женой и дочерьми, а также эти дневники Нины, в которых со свойственной возрасту бескомпромиссностью 13-14-летняя девочка пишет, в частности, о своих мечтах отомстить Сталину за страдания отца.

«Сталинский нос». Евгений Ельчин

Саша Зайчик – сын героя и настоящего коммуниста. Он обожает Сталина и мечтает стать пионером. Он с нетерпением ждет, когда на шеях его одноклассников и его самого на торжественной линейке завяжет красные галстуки специально приглашенный в школу отец. Но в одночасье все меняется. И Саша уже не сын сотрудника НКВД и любимчик учителей, а сын «врага народа» и изгой. По-детски он хватается за свою веру в идеи коммунизма, по-детски он верит в то, что все наладится, «это ошибка», сейчас в школу войдет папа и все станет на свои места. Но в конечном итоге он, как и миллионы советских граждан, оказывается в длинной безнадежной очереди родственников осужденных.

Критикуя эту книгу, многие обращают внимание на фактические ляпы. Но и сам автор отмечает в послесловии, что это не историческая литература. Главную свою задачу художник и писатель Евгений Ельчин видел в том, чтобы дать читателям возможность почувствовать «атмосферу страха, лжи и насилия над личностью, в которой жили их семьи не в таком уж далеком прошлом». И в своей где-то фантасмагоричной книге среди ужаса и ненависти он даже местами добавил вкрапления человечности.

«Дети Ворона». Юлия Яковлева

7-летний мальчик Шурка и его старшая сестра Таня вдруг оказываются совершенно одни в огромном Ленинграде. В первую ночь пропадает папа, затем куда-то исчезает мама с маленьким Бобкой. Соседи гонят их и не желают с ними разговаривать, и только нелюдимая старуха-соседка тайком бросает детям оставленный мамой кошелек и велит бежать к тетке. Но дети не хотят к строгой тетке. Раз мама оставила денег, «она захотела, чтобы мы как следует повеселились», — думают дети. Но веселое настроение у них вскоре сменяется тревогой, и брат с сестрой решают узнать, что же это за тайный Ворон, который, как говорят соседи, забрал их родителей…

Начало книги реалистичное, но постепенно события становятся все более фантастичными, да и сама Юлия Яковлева относит это свое произведение в разряд сказок. Какие времена – такие и сказки, и потому эта — наполнена серыми бесцветными героями, у стен здесь есть настоящие глаза и уши, а некоторые люди становятся невидимками в советском обществе. Нарисованные в книге образы могут показаться перебором, и стоит ли писать «сказки» на такие сложные темы – вопрос все же спорный.

«Девочка пере дверью». Марьяна Козырева

Марьяна Козырева написала эту книгу «в стол» в 70-е годы. Частично – это ее воспоминания, частично – вымысел. Но вымысел этот возник не на пустом месте. Многие из описанных ею в повести событий художественно дополнены, но они могли бы происходить именно так. К такому развитию событий подталкивала действительность, именно такая логика, видимо, отложилась в детской памяти дочки ссыльных родителей. Но, чтобы не путать читателей, повесть издана с дополнениями и примечаниями, в которых рассказывается о реальных судьбах прототипов героев книги.

Героиня повести Витька сначала мыкается по знакомым и родственникам, а потом, когда из ссылки возвращаются родители, селится вместе с ними на станции Верблюд в Ростовской области. Здесь работает Институт механизации сельского хозяйства в зерносовхозе № 2. Жить здесь радостно и хорошо. Но и сюда доходит маховик репрессий.

Книга о репрессиях не может иметь счастливый конец. Но в трагическом финале правда побеждает страх и ложь. Повесть заканчивается аллюзией на 67-ой псалом и словами героини: «И нам было хорошо».

«Сахарный ребенок». Ольга Громова

Редактор и библиограф Ольга Громова написала эту историю со слов и по воспоминаниям своей соседки Стеллы Нудольской. По ее же просьбе она сделала из этих мемуаров повесть для детей. В этой книге – правда. Только где-то, может, ярче обрисованы образы героев, дополнены диалоги, добавлены детали.

А в целом, все так и было. Отец Стеллы Натановны был репрессирован. Девочка с матерью были высланы из Москвы как «члены семьи изменника родины». Отец в этой книге, казалось бы, есть только на первых страницах. Дальше женщина-инвалид и ее дочка идут одни через голод, холод, мучения, боль и унижения. Но семья ждет папу, и потому он как бы присутствует в их жизни.

Чудом Стелла осталась жива. Чудом позже вместе с мамой вернулась в столицу. И вот что интересно: находясь в водовороте Большого террора ни мать, ни дочь не озлобились. Наоборот, измученная женщина учила девочку, как переживать горе, как справляться с бедами, как жить дальше, когда тебе невыносимо. Мама учила дочку никогда не обижать слабых, не участвовать в травле, всегда думать своей головой. Мама объясняла, что хороших людей всегда больше.

Эта книга – потрясающее пособие, которое учит жить и не бояться. А еще – учит, как, несмотря ни на какие самые страшные события не позволить в душе зародиться ненависти к ближним.

В анонсе текста использована иллюстрация к книге «Сахарный ребенок», художник Мария Пастернак, изд-во «КомпасГид».