Страшная месть

И. М Прянишников, 1875. «Показался во всей рыцарской сбруе человек на коне…»

Поэта хоронят не современники, поэта хоронят потомки.

Не скажу точно, когда это было, но впервые Гоголя похоронили, когда стали «проходить» в школе. Вдумайтесь в смысл слова «проходить». Сколько поколений прошло мимо бесценного клада, ни крупицы золота не пристало и к рукаву.

Вскоре появилась ещё одна похоронная команда. Эти объявили поэта бичевателем всяческих пороков общества, борцом за какие-то несуществующие идеалы, заодно сочинили легенду о том, что в последние годы Николай Васильевич сошёл с ума, и вообще приклеили к нему ярлык сатирика. Не потому ли в последние десятилетия каждый бойкий на язык пройдоха непременно объявляет себя сатириком?

Пошли плодиться легенды, высокие лбы схватились за перья и написали столько, сколько Гоголь не написал бы, если бы жил и тысячу лет. Мнимое сумасшествие Гоголя обрастало неофициальными, вроде бы, но состряпанными вполне официальными «исследователями» подробностями. Принцип был прост: клевещите, что-нибудь да пристанет. И приставало. Кто читал целиком хотя бы «Миргород»? А уж грязные выдумки были известны всем…

Вот и сегодня. Государство официально отмечает двухсотлетие со дня рождения Н. В. Гоголя. Теперь, наверное, оказалось, что Гоголь всю жизнь боролся за торжество либеральных ценностей… И детям в школах задают дополнительные отрывки наизусть… Проходят. Усиленно проходят, скорым маршем… И грустно на сердце, и нечем помочь ему…

И зубрят детки ещё не понятные им отрывки из «Мёртвых душ». А ведь не писал Гоголь для детей, не был он детским писателем!

Злые, очень злые люди включили Гоголя в школьную программу. Пожалуйте, результат: все «проходили» «Вечера на хуторе близ Диканьки», так что ж, будучи взрослым, солидным человеком, перечитывать книжонки для ребятни?

А теперь отвечайте, не заглядывая в текст, чем заканчивается «Сорочинская ярмарка»?

Нет, не помнят, никто не помнит. Так и слывёт эта поэма «малороссийской комедией». И правда, есть там комедийный фон. Юные Грицько и Параска, как то и должно в комедии, чтобы пожениться, преодолевают козни вредной мачехи Хиври и облапошивают недалёкого Черевика. Виден комедийный контраст между молодёжью, которая ещё живёт живой жизнью, к чему-то стремится, чего-то добивается, и старшим поколением, круг интересов которого сужен до полукварты сивухи. Молодёжь, конечно, побеждает, и комедия кончается свадьбой. Но дальше, дальше ведёт читателя поэт. Он показывает концовку. Хивря и Черевик – это те, кем станут Параска и Грицько через 20 лет. Гоголь показывает и то, во что превращаются со временем хиври и черевики…

Нет, от меня больших цитат ждать нечего, есть поисковики, томик Гоголя есть едва ли не у каждого. Найдёте и сами. Уже нашли? Что, хороша концовка детской повестушки?

Сколько перьев обломано о жанр «ужастика». И чего только не придумали ушлые страшильщики, одних монстров на добрую энциклопедию наберётся. Но чтоб действительно льдом по сердцу – это опять Гоголь, «Страшная месть». Перечитайте. Пробирает и взрослых.

Но может быть, из произведений Гоголя ребёнок легко почерпнёт некую мораль? Нет, тоже как-то не очень клеится… Мораль ну хотя бы повести «Басаврюк, или Вечер накануне Ивана Купала» скорее доступна зрелому человеку, нежели дитяти.

А вы все «Вечера» перечитайте. С позиций, так сказать, зрелого ума. Неожиданных находок будет немало. Да, детской эту книгу назвать трудно.

Так что же, не давать детям и в руки Гоголя?

Вот как раз наоборот.

И ребёнок найдёт в «Вечерах» много увлекательного для себя. Если, конечно, он будет их читать, а не «проходить». Поэтому, опередите школьную программу, дайте своим детям Гоголя, пока не привесила к нему добросовестная учительница всего того, что за почти 200 лет успели измыслить поколения и поколения критиков. И именно поэтому дайте своему ребёнку Гоголя сами, не ждите, когда это сделают грубо и неумело чужие для него люди.

Если сбудется так, то потом, когда дитя подрастёт, прочтёт оно «Вия», «Тараса Бульбу» и «Шинель». И поймёт, может быть само, а может статься, вместе с вами, кто и почему придумал гнусную сплетню о сумасшествии поэта.

Очень изощрённым умом обладал тот критик, коий «разъяснил» всему белу свету суть поэмы «Шинель». Дескать, Акакий Акакиевич Башмачкин был ничтожеством, и великий поэт «бичует» само существование таковых ничтожеств. Но мы не столь изощрены разумом, мы не станем давать нашим детям читать критиков, прочтём, что писал о том же Башмачкине сам поэт: «Се брат твой!» И, может быть, ваш ребёнок, выросши, «…будет содрогаться, видя, как много в человеке бесчеловечья, как много скрыто свирепой грубости в утончённой образованной светскости и, Боже! Даже в том человеке, которого свет признаёт благородным и честным»… Словом, очень может быть, что вырастет он порядочным человеком. Поначалу Гоголь станет для него другом – сказочником. Не сразу, а по втором-третьем прочтении откроется ему неповторимый и тонкий юмор поэта. Ещё спустя время оценит он и красоту русского слова, возрождённую Гоголем. Понимание большего придёт позже. Но ребёнок уже не будет бояться мёртвого слова «классик». И уж совсем потом, понемногу, даст Бог, доберётся он, став уже сам взрослым, и до «Выбранных мест из переписки с друзьями». И, дочитав эту книгу до конца, до главы «Светлое Воскресение», поймёт, кем же был Николай Васильевич Гоголь, во что верил, что хотел сказать.

Нужно только сделать, чтобы маленький человек не прошёл мимо драгоценной россыпи слов поэта, чтобы непременно остановился полюбоваться. Это очень, очень нужно, потому что за «прохождение» поэты мстят. Мстят страшно. Бездуховностью поколений, искажением картины мира, сменой ценностей, а потом, потом, если в какой-то момент, народ, родивший поэта, оставляет ему только витринку в музее, поэт мстит самой страшной местью – гибелью языка, потом культуры, а потом и самого неблагодарного народа.