На линии огня

Мой дедушка Валентин Трофимович Дудаков никогда не говорил о своем отце как-то на ходу или промежду прочим. Я не помню, чтобы он, как это любят делать многие, при любой возможности подчеркивал: «А вот мой отец говорил, что это правильно» или «Отец не советовал делать это». Нет, такого никогда не было.

 

Все, что имело отношение к имени его отца, представлялось для деда «священным», очень дорогим. Для того чтобы начать рассказ о своем отце дедушка всегда как-то внутренне готовился, выбирал особый повод что ли.

 

Чаще всего это происходило так: он садился за небольшой столик, который смастерил своими руками, доставал из шкафа старый красный альбом и начинал перебирать фотографии. Он мог так просиживать часами, перелистывая страницы, перебирая документы. А я потихоньку подсаживалась рядом, и тогда он начинал вспоминать…

Детство

 

В нашей семье сохранилась уникальная фотография. На ней изображен дом в селе Блинцовка Тамбовской области. Дом, в котором все свое детство провел мой дедушка Валя.

Он родился 5 декабря 1931 года в семье железнодорожников Трофима Терентьевича и Арины Степановны Дудаковых. Прадедушка Трофим Терентьевич в 1932 году призвался в армию, отслужил, вернулся домой и стал работать на железной дороге проводником, затем его повысили до начальника поезда.

 

Их домик был небольшим, но в ту пору о чем-то другом и не мечталось. Главное –есть свой уголок, крыша над головой.

 

Детство у моего дедушки Вали было обычное, деревенское. С речкой от зари до зари, парным молоком, вареной картошкой. Бывало, вспоминал деда, соберутся они дружной семьей за столом (дедушка, бабушка, соседи, родные), наварят картошки, затем выкладывают ее в большие емкости и начинают все вместе чистить. Картошка – она и в мирное время помогала выжить, а уж в военное –была просто незаменима.

 

Война

 

В мирную жизнь нашей семьи, как и в миллионы других, суровым вихрем ворвалась война. Моего прадедушку Трофима Терентьевича привали в 1942-ом.

Как провожали его на фронт, дедушка никогда не рассказывал, а его сестра Зоя не помнит, поскольку была совсем крохой. Она родилась в самом начале войны. Очень скоро после призыва прадедушки в село Блинцовка вошли немцы и погнали женщин, детей, стариков в город Белая Калитва Ростовской области. Среди прочих была и бабушка Ариша с тетей Ксенией (сестрой прадедушки Трофима) и с детьми.

 

В Белой Калитве, которая в то время была полностью под немцами, их расселили по разным домам, бабушку Аришу с тетей Ксенией и Зоей в один, а дедушку и его двоюродного брата – в другой.

 

Выживать было невероятно тяжело. Дедушка рассказывал, что им приходилось ходить по домам и просить хлеба. Иногда за хлеб или картошку вычищали снег, помогали что-то сделать по дому. Бабушка тоже трудилась, как могла. Так и пережили те страшные полгода. Именно столько поселение находилось под оккупацией немцев.

 

Его освобождение проходило в зоне Сталинградской битвы. В то тяжелое для страны и города время 3 десятка солдат восьми национальностей под командованием лейтенанта Аннаклыча Атаева повторили под Белой Калитвой подвиг панфиловцев; эскадрон 112-й Башкирской кавалерийской дивизии взял высоту и держал её более суток. А. Атаеву было присвоено звание Героя Советского Союза посмертно.

 

Дедушка никогда не говорил, но думаю, что в эту пору он часто по мальчишески вспоминал отца, думал о нем, представлял, как он воюет, защищает страну. И грела, и вдохновляла, и давала силы эта надежда. Но, увы, жизнь распорядилась иначе. После освобождения города прабабушка с детьми вернулась в Блинцовку. Их ждал разрушенный дом… и похоронка.

 

«Убит в бою. 30.11.1942 года».

 

8 месяцев боевой жизни. 275 фронтовых дней. Вклад в Победу – собственная жизнь.

 

Конец войне

 

После войны прабабушка на выплаченные вдовьи деньги смогла купить небольшой домик и корову. Сама работала с утра до ночи на колхозных полях. А дедушка дома, по хозяйству, смотрел за маленькой Зоей и за коровой Зорькой.

 

Дедушка очень часто рассказывал про Зорьку. Это было удивительно понятливое животное. Доить ее могла только прабабушка Ариша, а поскольку полевые работы заканчивались поздно, Зорьке приходилось терпеливо дожидаться хозяйки.

 

Дедушка с сестренкой выходили вечером на крыльцо, садились и ждали маму. А рядом Зорька с грустными-грустными глазами (так говорил дедушка). Она мычала, ей было больно, но вот за калиткой показалась мама, зазвучал ее голос, и Зорька успокаивалась, как будто понимала, что вот сейчас начнут доить. И вся семья будет рада парному молоку.

 

Сталинград – Германии – Волгоград

 

Когда дедушке исполнилось 14, его отправили в Сталинград учиться токарному мастерству. А вскоре и вся семья перебралась в город к родственникам. Потихоньку устраивали быт, прабабушка вновь стала работать на железной дороге.

 

Шли годы. Настало время дедушке служить в армии. Это была мечта. «Чтобы, как отец. Чтобы тоже защищать, служить», — говорил он.

По распределению его отправили в Германию. Танковые войска. У нас сохранилось очень много фотографий того времени. Молодой дедушка в форме, подтянутый, веселый. В глазах — гордость, ведь он солдат! Всю свою жизнь он отдал службе. Дошел до прапорщика. Долго жил уже со своей семьей (женой и детьми) в Германии. По всему свету разбросаны друзья. В 1976 году вернулись в Волгоград.

 

Все это время дедушка искал оставшихся в живых однополчан своего отца и самое главное — место его захоронения. Об этом ничего не было известно. Он писал в газеты, журналы. И вот в середине 80-х пришел отклик от Леонида Качурина. Как оказалось, он очень хорошо знал Трофима Терентьевича. Все что сохранилось в памяти, он отразил в книгах «В том далеком 42-ом», «Воспоминания разведчика».

 

При подготовке к написанию этих произведений автор знакомился со многими архивными документами, и в всё-таки отыскал место захоронения моего прадедушки. Об этом Леонид Качурин сообщил моему деду. Дед радовался как ребенок. Слезы стояли в глазах…

 

Он нашел, он знает теперь, куда нужно ехать, где можно поклониться памяти и мужеству своего отца! Это место находилось в Северной Осетии в селе Мичурино (б. Ардонский хутор). Именно здесь в братской могиле был захоронен наш прадедушка Дудаков Трофим Терентьевич, политрук 319 стрелковой дивизии.

 

Мой дедушка вместе с сестрой были приглашены на памятное торжество по случаю 40-летия Победы, во время которого был установлен памятный обелиск с фамилиями погибших защитников этого края. Встречать приехавших гостей, а их было много (родственники солдат, командиров, оставшиеся в живых однополчане), казалось, вышла вся Осетия. Во всяком случае, большинство населения поселка. Часто говорили: «Земной поклон бывшим солдатам и их родным».

Это был перекресток судеб, историй, воспоминаний. Многие подходили и благодарили за то, что ценою своих жизней служащие 319-й стрелковой дивизии защищали женщин, детей, стариков от фашистов. Здесь дедушка своими глазами увидел тот самый обелиск на братской могиле, и в списке имен — Дудаков Трофим Терентьевич.

 

Так же он узнал, что в еще одном из городов Северной Осетии – Ардоне, в школе, создан музей 319-й стрелковой дивизии, где ребята бережно хранят воспоминания, фотографии о тех страшных днях.

 

Но самое главное – дедушка получил в дар рукопись Леонида Качурина – повесть «В том далеком 42-ом». На страницах книги оживали события тех дней, одним из главных героев был его отец.

 

«В том далеком 42-ом» (фрагмент)

 

Город Ардон расположен в северной части Северной Осетии. Вокруг Ардона – равнинные поля.

 

Немецко-фашистские войска в 1942 году пытались прорваться от Ардона на северо-восток к станции Беслан, а оттуда частью своих войск ударом на юг овладеть городом Орджоникидзе и выйти к важной стратегической военно-грузинской дороге. Другие его части должны были двинуть на восток к Грозному по Алхан-Чуртской долине.

 

Вот такой оперативный простор предоставлялся немецкому командованию, но на пути стали части 319 стрелковой дивизии…..Она провела в оборонительных боях на Ардонском рубеже всего полтора месяца с 28 октября по 12 декабря 1942 года.

 

«Записки разведчика» (фрагмент)

 

После завтрака прозвучала команда строиться. Перед строем роты политрук Трофим Терентьевич Дудаков объявил, что сегодня каждый будет присягать Родине на верность и преданность.

 

В 8 утра подразделения нашего 1336 стрелкового полка были построены на поляне в лесу. Настроение у всех праздничное и торжественное. Играла музыка. Началось принятие присяги. Ее приняли все 119 бойцов, находившихся в строю.

 

Через несколько дней командир стрелковой роты Тудвасев А.А. по болезни был отправлен в госпиталь. Вся тяжесть заботы и ответственность за роту легла на младшего политрука Дудакова Трофима Терентьевича.

 

Однополчанин прадеда Леонид Качурин вел дневник во время военной операции. В день, когда погиб мой прадедушка, 30 ноября он оставил такую запись:

 

«В том далеком 42-ом» (фрагмент)

 

Очень трудно было командиру первой стрелковой роты первого стрелкового батальона политруку Дудакову Трофиму Терентьевичу. Сугубо гражданский человек, постепенно обретая опыт боевого командира в прошедших боях, частенько вспоминал о своей семье. О жене Ирине Степановне, о 10-летнем сыне Валентине и 3-х летней дочери Зое.

 

За несколько дней до своей гибели политрук Дудаков написал письмо своему отцу, копию которого через 40 лет для книги мне представил его сын Валентин Трофимович.

Итак, 30 ноября 1942 год.

 

С утра противник, не имея достаточного количества пехоты, не проявлял наступательных действий и вел главным образом минометно-артиллерийский обстрел наших позиций. В полдень в 13.00. полк оборонялся на восточном берегу реки Хайдон и начал наступление на «Кирп» у развилки дорог с Ардона на юго-восток и с Кадгорона на северо-восток. Противник открыл огонь из всех видов оружия и этим препятствовал продвижению наших подразделений. В итоге наступательных действий 3-1-2 стрелковые батальоны подошли вплотную к реке, а затем под давлением наступающего противника отошли на прежние позиции на 500 метров на восток от реки Хайдон.

 

Погода в это время стояла холодная, морозно-влажная, пронизывающая ветром до костей. Накануне всем командирам выдали полушубки белого цвета с расчетом на ранний выпавший снег, который к 30 ноября уже растаял. Это была хорошая приманка для вражеских снайперов.

 

В один из моментов боя комбат первого стрелкового батальона Куликов А.И. давал приказ одному бойцу подтащить в траншею раненого сержанта, но он отказался, тогда комбат вскочил на бруствер окопа и был тут же сражен снайперской пулей фашиста, попавшей прямо в сердце.

 

Политрук Дудаков Трофим Терентьевич при штурме высоты 435,9 поднял свою стрелковую роту и сам бросился вперед. Пробежав несколько десятков метров, он был смертельно ранен на склоне этой высоты. По инерции, сделав несколько шагов вперед, он упал со вскинутой рукой в направлении вершины высоты, как бы призывая бойцов не прекращать штурмовать ее и громить фашистов.

 

Еще по инерции дышали его легкие, выдыхая на морозном воздухе заметный пар. Он постепенно угасал с мыслями, что жизнь свою прожил не зря. Он отдал ее за детей, семью, родных и Родину.

 

Рота не останавливалась, штурмом овладела высотой и жестоко отплатила врагу за гибель их любимого командира роты и политрука Трофима Терентьевича. В 19.00. продвижение противника было остановлено.

 

Политрук на линии огня

 

Трофиму Дудакову

 

Давным-давно закончилась война,

Но не забыл дороги фронтовые,

И верность памяти храня,

Я вспоминаю политрука,

стоявшего на линии огня.

Солдат в атаки поднимал,

Шел в бой, фашистов яростно громя.

И никогда не отступал в бою

Политрук Дудаков от линии огня.

Мужество и героизм в боях проявляя,

Был духом крепок, как броня,

Смел и отважен на переднем крае

Политрук Дудаков, стоявший на линии огня.

Пришлось ему оборонять Кавказ,

В бою погиб средь бела дня.

Потомки будут вспоминать не раз

Политрука, стоявшего на линии огня.

 

Леонид Качурин , 1983 год

 

И еще…. У дедушки всегда на телевизоре стояла фотография отца. Я никогда особо не придавала ей значения. Но только много лет спустя я узнала — это единственный фронтовой снимок, который мой прадедушка успел прислать семье.

 

Через десятилетия он прошел вместе с моим дедом — человеком, как сейчас принято говорить «старой закалки», не менявшим своих убеждений, добрым и очень отзывчивым, ставшим для меня и моей сестры примером настоящего мужчины.

 

Я им горжусь, и буду всегда гордиться. Дедушки с нами нет вот уже 4 года, но память о нем будет со мной всегда.

 

Даст Бог, обязательно поеду в Северную Осетию, чтобы поклониться моему прадеду, отдавшему жизнь за нашу свободу!