У меня скоро день рождения. Обычно на этот праздник я иду в кафе с семьей или покупаю что-то из компьютерной техники или расходных материалов. В этом году я надеюсь купить в семью домашнюю коптильню или аэрогриль, чтобы у нас было свое копченое мясо, сало или рыба. (Да, я помню, что идет Великий пост, но он когда-нибудь закончится.) Мои друзья остаются без подписок на развлекательные сервисы и программы, нужные для работы. Мы думаем о том, что технику или вещи теперь придется покупать не в гипермаркетах, а там, где их продают люди. В магазинах стало меньше круп. Несколько моих знакомых спешно улетели за границу, несмотря на то, что цены на авиабилеты побили все рекорды. В социальных сетях идут массовые расфренды, некоторые СМИ перестали работать. Страна готовится к кризису. Люди переживают про деньги и работу. Я — не исключение.
Для меня это не первый кризис. Первым был 1998 год. Потом был 2014 год. Потом начало ковида. Теперь очередной виток. Волнуюсь ли я? Да, потому что, как и все остальные, не знаю, что будет через месяц, через два, через год. Надеюсь, мое волнение не очень сильно отражается на моей жене и сыне, которые тоже переживают.
У меня нет особых рецептов по спасению себя и своей семьи. Мы обычная семья. Конечно, мы будем стараться экономить, и я надеюсь не потерять работу.
Чтобы успокоить свои нервы, я решил соблюдать несколько правил:
Вообще я заметил, что картина мира, которая складывается после чтения ленты в соцсетях, гораздо страшнее того, что я вижу за окном. Там гуляют люди, они ходят по магазинам и на работу. Есть автозаправки, в окнах горит свет. Поликлиника записывает к врачам, в магазинах есть товары. Цены, правда, выросли.
В соцсетях же пользователи рисуют такие картинки, по сравнению с которыми «египетские казни» – это маленькая неприятность. Все обязательно будет плохо. Мы все умрем, и никогда не увидим ни других стран, ни какого-то просвета. (Вряд ли вы сможете сочинить что-то новое: все самые страшные страхи уже описаны в соцсетях.)
К реальности эта картина мира далеко не всегда имеет отношение. Но она раздражает и нервирует, поэтому соцсети лучше отключить или сократить время пребывания в них до минимума.
Вообще, это мой самый любимый страх. Еще с 1998 года. Вокруг куча экономических «экспертов», которые, разумеется «все знали» заранее. Сейчас они на коне. Реклама предлагает мне вкладываться в золото, в акции, в недвижимость, и еще заниматься каким-то очень смешным производством, которое якобы принесет мне прибыль. На пару недель все становятся «бизнес-аналитиками» и делятся своими «прогнозами».
С 1998 года я твердо уверен в двух вещах: цены будут расти, в моменты общей паники нужно сидеть ровно и ничего не делать. Если завтра мне не нужно лететь в США или Европу, валюту можно не покупать.
Я продлил на три месяца однодолларовую подписку на интернет-телевидение, заказал в Китае полкило черного чая и купил нужные лекарства. Конечно, мне интересно понаблюдать за курсом рубля, но я научился не сильно переживать из-за того, сколько миллионов долларов потеряли российские или западные олигархи. В общем, за новостями тоже нужно смотреть аккуратно. Тем более, что каких-то глобальных решений мы с семьей принимать не собираемся.
Я, моя семья, мои читатели – не политики, не военные, не олигархи. Я не могу глобально изменить мир. Если я начну переживать из-за того, что в США бензин стоит уже больше 4 долларов за галлон, а в соседней стране сложилась очень непростая ситуация, то моей семье точно будет хуже. А в первую очередь каждый из нас отвечает только за своих близких.
Если есть желание помочь, можно пожертвовать, например, в благотворительный фонд. Можно стать, например, волонтером. Можно молиться. Всё.
Любые разговоры о коллективной вине, ответственности, «плохих» и «хороших» странах — трата времени и нервов.
Нужно быть очень наивным или заинтересованным человеком, чтобы думать, что выход на демонстрацию, подписывание петиций или споры в соцсетях могут что-то реально изменить. А вот испортить себе настроение или незапланированно пообщаться с полицией можно. И то, и другое не входит в мои планы.
В остальном моя жизнь не изменилась. Я работаю, мы стали чуть чаще играть с семьей в настольные игры, и я абсолютно убежден, что папа, как и Россия, обязательно выйдут из кризиса. Это и придает мне сил и делает интересной и нужной дальнейшую жизнь.
Сложно понять и принять, что деменция неизлечима, но можно продлить светлый период.
Как, когда и зачем делиться сокровенным с другими?
Ребёнок фантазирует или уже обманывает — где грань? Как реагировать родителям, когда дети говорят неправду? И как самим не провоцировать на ложь?
Сложно понять и принять, что деменция неизлечима, но можно продлить светлый период.
Актер театра и кино Сергей Перегудов о зрелом отцовстве и о том, как востребованному артисту успевать быть папой и как быть родителем в тревожные времена.