Первый год во дворе

Материал журнала «Семья и школа», № 7, июль 1984 г.

 

…Они вырастают из пеленок и колясок. Полетели игрушки наружу, на пол, на тротуар – считай. Что сделана первая заявка на освоение новых пространств.

 

Два лета я наблюдал и теперь хочу поразмышлять над тем, как ребенок вырастает из собственного дома, квартиры и как «врастает» в мир двора, улицы.

 

Итак, о первых шагах из дома.

Когда начинает пригревать весеннее солнышко, мамы и бабушки выносят на руках и выкатывают в колясках закутанных малышей. Те изумленно таращатся на такую необыкновенную жизнь вокруг.

 

Сначала их выносят, потом они и сами выходят. Радости еще больше: в этом новом, удивительном мире все можно не только увидеть, но и потрогать, пощупать, переставить!

 

Пустыри с их богатырским неосвоенным пространством остались в прошлом. Правдами и неправдами вползают в наши дворы все новые железные коробки гаражей. Маленькому ребенку, чтобы чувствовать себя счастливым и защищенным, нужны простор и уют одновременно. Однако не везде находится место даже песочнице и качелям, этим испытанным спутникам раннего детства. Стремительно набирающему силу процессу «огараживания» надо ставить какие-то разумные пределы, иначе детям наших детей не остается уже клочков асфальта.

 

Объективности ради признаем, что потерю количества можно частично возместить хорошим качеством. Пространства стало меньше, но его можно лучше организовать. Иногда удается игровые площадки, эти островки Детства в городе, хорошо оборудовать. Увы, не без исключения.

 

Такова внешняя сторона дела. Внутренняя гораздо сложней.

 

— Мы пойдем гулять! – дружно и радостно кричат дочки. Это все о том же: «Мы пойдем открывать мир за стенами своей квартиры, осваивать его, осваиваться в нем!» Отсюда такой восторг, готовность к необыкновенным встречам, ожидание их.

 

Сколько же места нужно для… сказки? И так ли уж много его потребуется для игры, в которой участвуют память и воображение ребенка? И суть все же не в размерах двора, а в том, какой микроклимат на этой площади, какая жизнь. Для самых маленьких, о ком сейчас речь, этот особый участок земли, магические притягательный, имеет прямой выход к волшебству. Потому-то и важно, какие волшебники – добрые или злые – вершат судьбы двора…

 

Мы собрались, мы выходим. Вера сразу бежит к качелям, Влада – к песочнице.

 

— Покатай меня сильно-сильно! – просит старшая. И, подумав, осторожно уточняет: — Только не очень сильно.

 

Младшая тоже не теряет времени даром: схватила жменю песка и поспешно сует в рот. Конечно, ей и на вкус хочется отведать этого чуда. Но песок не первой свежести, не второй, и даже не сорок девятой.

 

— Нельзя! – кричу я, и Влада тут же торопливо отправляет в рот новую порцию. Хоть и запоздало, но меняю тактику.

 

— Вкусно? – спрашиваю. – Еще хочешь?

 

Она кривится: не хочет. Если можно, то не очень-то и нужно. Другое дело – качели. Она бросается к ним.

 

— Нельзя! – кричу я и ловлю ее у самой окованной железом, свистящей мимо уха доски, на которой радостно качается Вера.

 

Не гуляние, а сплошное «нельзя»! Узенькое пространство нашего двора организовано предельно бездарно, опасности подстерегают малыша на каждом шагу. Качели, мусорные ящики и песочница расположены впритык друг к другу.

 

Там, где молчат и бездействуют профессионалы, возникает простор для родительской самодеятельности. Конечно, хотели, как лучше! Так бы качельная доска быстро сгнила, а в железно взяли – сносу не будет. Но ребенок-то сделан не из дерева и не из металла, об этом как-то не подумали. Нет того дня, чтоб кого-нибудь не зацепило. Досталось и каждой из моих дочек. Почему детские головы должны расплачиваться за наше родительское головотяпство?

 

Ужасные эти качели – образ непонимания детства. Мы строим дома, возводим и дворцы, но в иных случаях напрочь забываем, что имеем честь жительствовать при дворе Его Величества Ребенка. Не умеем любить – давайте хотя бы уважать.

 

Годовалый ребенок – это мусороуборочная машина. Если кого-то обижает такое сравнение, то еще раз подчеркну, что говорю только о своих детях. Обе они в этом возрасте заставили меня увидеть и двор, и улицу другими глазами. Чем одаривает городского ребенка так называемая окружающая среда? Это не праздный вопрос для человечка, которые все ощупывает руками и старается попробовать на недавно появившийся зуб, будь то гайка, окурок или стеклышко. Когда речь идет о здоровье ребенка, лучше реально смотреть на вещи. Культура быта (дворового, уличного в том числе) неотделима от культуры бытия.

 

Вера сидит на лавочке и что-то бормочет. Прислушиваюсь.

 

— Не ходи за ворота, — убеждает она себя. – Не трогай собак и кошек. Не лезь в грязь.

 

А Владушка в это время ходит, трогает, лезет! Конечно, старшей обидно, что она в стороне. Срочно требуется отвлекающий родительский маневр.

 

— Пойдемте вокруг дома? – приглашаю я малышню. У нас с Верой и Владой это популярный маршрут. Вокруг дома, вокруг квартала – вон какие «дальние дороги» нам уже по плечу, вернее, по ногам! Небольшие происшествия разнообразят привычную дорогу. Мальчишки не удержались, нарвали орехов.

 

— Они еще зеленые, — объясняю дочерям. Для пущей убедительности перехожу на самую понятную лексику. – Это бяка.

 

— Это хорошая бяка, — убежденно возражает Вера.

 

Скорее дальше, скорее мимо!

 

Рядом с шумом взлетает стая голубей. В траве находим перышки. Любуемся строением, расцветкой. И захватываем с собой – пригодятся для игры. Мы потом пускаем их с высоты (с лавочки, с ветки дерева) – какое дольше продержится в воздухе. Заодно и считать учимся, хором кричим: «Раз! Двааа!..» И какие замысловатые фигуры выписывают в воздухе эти невесомые перья, как по-разному опускаются на землю!

 

Влада устремляется в лужу, но я начеку. В последний момент удается перехватить.

 

— Лужа глубокая? – внезапно спрашивает Вера.

 

— Мелкая, — отвечаю, поглядывая за Владой.

 

— А почему в ней так глубоко? – продолжает теребить меня Вера. – Вон, смотри!

 

Смотрю: грязь, камешки, какие-то веточки плавают… И вдруг вижу: небеса, облака. Как прекрасна свежесть детского взгляда: обыкновенная лужа – зеркало неба! Нас постоянно вводит в заблуждение то, что ребенок мал ростом и возрастом. А она такое видит, такое слышит!

 

Песочница была стартовой площадкой нашего недолгого, но обильного впечатлениями путешествия, в песочнице оно и заканчивается. «Гуляльное» время вышло. А настроение не прошло.

 

— Дочечки, домой пора, — напоминаю в пятый раз. Или в седьмой.

 

— Мы никогда не пойдем домой, — непреклонно отвечает старшая. – Мы будем гулять.

 

Владушка одобрительно кивает и радостно сыплет себе песочке на голову. Вера восхищенно смотрит на сестренку, с запозданием, но рьяно посыпает себя. В песочнице поднимается веселая возня, и через минуту старшая счастливо сообщает мне:

 

— Алеша убил Веру по башке!

 

Нет, все-таки пора домой, подобру-поздорову. Еще минуточку посидит вот тут, остынем…

 

— Отдыхаешь? – спрашивает Веру вышедший покурить дядя-сосед.

 

— Да.

 

— На пенсии?

 

— На лавочке, — с достоинством отвечает дочка.

 

Я беру маленькую на руки. Старшая плетется за нами, медленно одолевая ступеньку за ступенькой.

 

— Ох, старая! – жалуется она голосом бабушки. – Ножки у меня болят.

 

Нагулялись!

 

Против обыкновения Вера не сопротивляется «тихому часу» и засыпает довольно быстро. Из ладошки падают на пол исподтишка добытые и контрабандой протащенные через все родительские досмотры богатства: зеленое стеклышко, кусочек угля, обрывок шпагата…

 

Дети спят, а я думаю: в чем смысл наших гуляний, какова цель их? Физическое здоровье? Да. Радость познания, всестороннее развитие? Конечно. Освоить новые пространства, освоиться в них? Разумеется. Но есть еще одна сверхзадача, которая с каждым днем становится все насущнее, выдвигается на первый план. Это самое трудное и важное – освоение «пространства» между людьми, того, что нас соединяет. Как непросто дается даже самое как будто бы простое: здороваться с соседями, мирно играть со сверстниками в той же песочнице, делиться игрушками…

 

Я заметил, что некоторые родители стараются увести своего ребенка (или детей) подальше от двора с его суетой и ежеминутными конфликтами. Признаюсь по совести, было такое искушение и у меня. Безусловно, прогулки наедине с чадом проще для взрослого. Но если войдет в правило, не лишим ли мы ребенка такого важного в жизни качества – общительности?

 

Вижу, что Владе, улыбчивой и доверчивой, от природы отпущено больше. Она легче входит в компанию, легче заводит ее. Вера избирательней, во дворе частенько держится сторонкой, а то и предпочитает одиночество. Предпочитает или остается? Пока это не ясно. Но азы общительности ей даются труднее…

 

Минул год, и обжитой нами мир значительно расширился. Давно ли мы путешествовали вокруг дома, как вокруг земного шара? А теперь к нашим услугам кроме двора несколько детских площадок – «Радуга» и «Звездочка», а также и те, которым мы сами дали названия: «Стадионная», «Крокодильская», «Площадка-Лесенка», не говоря уже о привычных маршрутах к роще, к озеру, к Большому Олимпийскому Мише (дети эту деревянную скульптуру называют Миша Ба́лика, т. е. Большой).

 

Мир-то расширился, но сверхзадача осталась неизменной: общаясь с голубем и деревом, с камнем и цветком, искать путь к человеку. Конечно, это папа так считает, так думает. Но именно по этой причине мы не только не избегаем людей, но всегда рады новой встрече с человеком любого возраста, рады старым и новым знакомым.

 

Не обходится без курьезов. Раскованная общительность Владушки иногда ставит папу в неловкое положение.

 

— Тетя, дай сыр! – кричит она в магазине (хотя наша очередь через три человека). Продавщица отвечает улыбкой на улыбку и тут же отрезает кусок сыра, протягивает: «Ешь, детка». Детка уплетает за обе щеки, даже «спасибо» говорит с запозданием.

 

С Верой никогда такого не бывало. Не могло быть. Впрочем, Вера тоже использует родительские уроки в своих целях. Подходит к Владе и в упор спрашивает:

 

— Ты добрая?

 

— Да, — ласково, с улыбкой отвечает та и… отдает игрушку, из-за которой минуту назад чуть не вспыхнула драка.

 

Для внутрисемейных отношений вполне годится. Но окрыленная успехов Вера выносит прием на площадку. И тем же способом обезоруживает, вернее, «обесконфечивает» незнакомого мальчика Валеру…

 

И все же лед тронулся, в скорлупе детского эгоцентризма пробиваются первые – пусть не бреши – трещинки.

 

— Ты же видишь, — говорю, — уголь пачкается, руки черные. Может, выбросишь?

 

— А дети?! – возмущается Вера.

 

— Что дети?

 

— А дети? – повторяет Вера с напором. – Чем дети будут рисовать на асфальте, я тебя спрашиваю?!

 

Спасибо яслям, детскому садику, школе, но и двор не раскрыл еще всех своих возможностей. И прежде всего – способности объединить, сплотить, на всю жизнь подарить радость единения. Его игра, его сказка не требуют никаких особых затрат и приготовлений (кроме, конечно, траты душевных сил, которая с лихвой окупается зрелищем сияющих глаз, веселой возни, и в конечном итоге – причастностью к становлению ребенка, к его судьбе). Между тем само собой, как бы исподволь, в наших бесхитростных занятиях во дворе рождается своего рода разновозрастной отряд. И быть может, главное в том, что уровень нравственных отношений складывается не стихийно, а контролируется родительским глазом. Это не значит, что во дворе нет слез, обид, драк. Это значит, что каждый ребенок в любом происшествии может рассчитывать на защиту и справедливость. Разве мало?

Вечереет. Я сижу на лавочке с дочкой на коленях. Другая возится в песочнице. Ребята подходят, подходят.

 

— Давайте поиграем?

 

— Нет, сказку, лучше сказку!

 

За полтора десятилетия, что существует наш дом, двор как-то съежился, сжался, словно шагреневая кожа. А вот лавочка все остается безразмерной: сколько ребят ни сядет, а потеснимся – и еще местечко освободится!