Соцработники Павел и Ксения Кроль: Когда от дома до работы пять минут, надо уметь строить границы

Всемирный день социальной работы отмечается с 1983 года в третий вторник марта. Почему-то в России принято считать, что это в первую очередь женская работа. Наши собеседники своим примером показывают – это не так.

Социальный работник – это и помощник, и медсестра, и психолог, и друг… Это специалист, который оказывает всю необходимую поддержку нуждающемуся в ней человеку. Это благородная профессия – но она может поглотить человека целиком. А что делать, если у него самого семья, дети, куча собственных проблем?

Павел и Ксения Кроль – родители двух дочек, одна из которых с особенностями, и сотрудники Санкт-Петербургской благотворительной общественной организации «Перспективы», помогающей людям с тяжелыми множественными нарушениями развития. Они рассказали, как сохранить отношения, работая вместе, и как не потерять себя, заботясь о других.

Павел и Ксения Кроль с дочками

Встреча в ПНИ

ПНИ, психоневрологический интернат – место, где в своем закрытом мирке живут люди с различными ментальными и физическими проблемами. Именно в этом учреждении познакомились Павел и Ксения.

Павел Кроль: Я учился в Институте культуры по специальности «Режиссура театрализованных представлений и праздников», закончил четыре курса и ушел в «академку», но не вернулся. ВУЗ не закончил, по профессии был совсем не устроен, у меня были сложные времена… В 2014 году я обращался за помощью к психологу, а она предложила мне пойти волонтером в «Перспективы». И вот однажды в субботу я пришел в ПНИ – и понял: я здесь надолго.

Я искал какого-то общения и возможности себя применить. Мне хотелось размышлять на какие-то глубокие темы, а среди волонтеров были ребята, рассуждающие о духовности. И еще рядом с ребятами, живущими в ПНИ, я очень сильно чувствовал настоящее. Там очень многие люди глубоко погружены в здесь и сейчас, их даже оттуда нужно вытаскивать. А меня, наоборот, надо было вытащить из прошлого.

И у меня все сошлось. От того периода у меня до сих пор ощущение радости. Ты по этому коридору будто летишь – понимая, что у тебя есть ресурс и ты готов им поделиться, а ребята это ощущают. И это взаимный процесс.

А еще – в одну из суббот я увидел Ксению.

Ксения Кроль: Сначала я тоже была волонтером, только на несколько лет раньше, чем Паша. В 2010 году я была студенткой факультета психологии и жила в Петергофе в студгородке. Однажды увидела объявление, что в ПНИ №3 требуются волонтеры, и подумала: «О! Мне это совсем рядышком!»

Помню, как первый раз шла по интернату: длинный коридор, ребята стоят, каждый подходит, здоровается. Было немножко жутко, но это ощущение быстро ушло. Потом от взаимодействия с ребятами появились более светлые чувства. У меня была обычная офисная работа, а по субботам я ездила в интернат. Почему-то мне было там так хорошо, что я была готова после пятидневной рабочей недели приходить. Плюс была волонтерская тусовка – тоже классные люди. Так мне захотелось там работать постоянно.

У меня не было ни соответствующего образования, ни компетенций. Я просто стала заявлять о себе, звонила в отдел кадров, говорила, что хочу работать, приходила на собеседования. Не сразу, но меня взяли на работу – уже в 2012 году я стала сотрудником «Перспектив», координатором. Теперь на работе я бывала по будням. А однажды мне нужно было что-то доделать, и я вышла в субботу. В тот день мы с Пашей познакомились, разговорились…

Павел: А потом и мне предложили работу – появилась вакансия помощника в арт-программе: «Перспективы» открыли в ПНИ студию, где подопечные могут заниматься изобразительным искусством, музыкой, театром. В этом я сразу себя нашел.

Павел и Ксения Кроль

Из города – в деревню

Вскоре «Перспективы» вместе со священником Борисом Ершовым создали в селе Раздолье (около 80 км от Петербурга) дом сопровождаемого проживания – альтернативу государственному ПНИ. Сначала в окрестностях был организован палаточный лагерь для нескольких ребят из ПНИ, в котором работала Ксения. К ней приезжал ее жених Павел. А через год, в августе 2015 года, Ксения уже работала в «Доме на воле» в Раздолье. А ее муж – все еще в ПНИ в Петергофе.

Ксения: Мы думали, что сотрудников наберем из местных жителей, но в итоге сотрудники пришли городские – они специально приезжали из Петербурга в Раздолье на свои смены.

Павел: Ксюша предложила мне, чтобы я переходил в Раздолье. Но тогда у нас в ПНИ шли репетиции к международному фестивалю «Театр без границ», меня это очень захватило, я остался в Петергофе.

Ксения: Паша не был готов променять Питер на деревню.

Павел: Я понимал, что придется все в корне поменять, и потому отказался. Но контакта с «Домом на воле» я не терял – с самого начала приезжал, общался с ребятами, с сотрудниками.

Ксения: Потом я забеременела, родились двойняшки Соня и Настя. Паша работал в Петергофе педагогом, дочкам было уже 2,5 года, мне надо было выходить из декрета, и мы стали думать, что делать дальше… С двумя маленькими детьми выйти на работу в Раздолье я могла только при условии, что мы тут же и живем.

И Паша согласился.

Мы  пришли работать в «Дом на воле» как два социальных работника. У нас нет бабушек, которые могли бы оставаться с детьми, поэтому мы работаем по графику: сутки – один, сутки вместе дома, сутки – другой.

Сдали нашу квартиру в Питере и сняли квартиру тут. В один прекрасный день наш «перспективский» автобус вывез нас со всеми нашими цветочными горшками и тремя котами. За месяц до пандемии, в конце января 2020 года, мы каким-то чудом из Петербурга уехали.

Павел: Пока Ксюша была в декрете, а я работал, было сложно, потому что я по ночам мог не спать – помогал Ксюше с кормлением детей. Но я не оставался с Настюшей и Сонечкой на долгое время, и многое узнавал со слов Ксении. Когда мы оба стали работать – стало очень трудно. Но я увидел некоторую пользу для себя лично. У меня есть такое свойство – некоторые проблемы стараюсь не замечать, как бы затираю их. А здесь я увидел, что это такое – остаться на сутки с детьми: покормить, переодеть, постирать вещи и так далее. Это нелегкая задача. Но я лучше узнал дочек.

Ксения и Павел Кроль с дочками

Пересменок на собственной кухне

В «Доме на воле» живут шестеро подопечных взрослых людей с инвалидностью, имеющих ментальные и физические проблемы и нуждающихся в круглосуточном сопровождении. Еще трое подопечных живут в обычных квартирах в Раздолье. Соцработники оказывают всем им необходимую помощь. Также Ксения ведет финансовый учет, а Павел занимается хозяйственной частью.

Ксения: Когда муж и жена работают в одной и той же сфере и в одной организации – для семьи это кошмар!

Павел: Оказывается, это не так просто.

Ксения: Три года мы в Раздолье, и только недавно более-менее нашли баланс, чтоб не сойти с ума.

У нас был перегруз. Это было очень тяжело! В какой-то момент мы поняли, что работа пронизывает все наше личное время, что мы теряем свою личностную идентичность. От работы до дома нам идти пять минут.

Павел: Иногда мы друг другу смены сдаем здесь, дома, за этим кухонным столом. То есть мы сидим, один спрашивает, как прошел день вчера, другой рассказывает все подробности быта, гигиены наших подопечных и так далее.

Ксения: Ну, сдача смены – это не вопрос границ, тут просто есть задача.

А если в выходной мы начинаем говорить о работе, вовлекаемся в это, то как будто с работы и не уходили. Так можно довести себя до страшнейшего выгорания. Решаем это иногда в ручном режиме – то есть просто говорим «стоп».

Павел: Сейчас да, а раньше поярче были эмоции.

Ксения: Мы ругались, не разговаривали друг с другом. Чтобы как-то справиться, пришлось поработать с психологом.

Павел: Поначалу, когда мы только переехали, нам было интересно. Наши подопечные из «Дома на воле» постоянно были у нас в квартире, даже ночевали. Мы все время с «Домом» созванивались. И мы не рассчитали силы, то есть потеряли себя самих.

Павел Кроль с подопечным «Дома на воле» Кириллом

Ксения: Мы себя частично потеряли в родительстве (нам реально некуда детей деть даже на короткое время), частично – в профессии. И нам пришлось снова найти самих себя.

Мы еще не до конца нашли… Но у нас теперь нет такого симбиоза, как раньше, когда ребята приходили к нам домой постоянно. Они в очередь вставали: «А когда я?», «А я когда?» А я не умела выстроить границы. Теперь мы научились чувствовать: когда есть ресурс – только тогда приглашаем. Потихонечку мы выстроили эти отношения, чтобы они не отнимали нашу собственную жизнь.

Павел: Мало времени у нас друг на друга.

Ксения: Чтобы было время на себя, его каким-то образом нужно сознательно выделять. Чтобы выделить время, нужно четко понимать, где границы рабочего и нерабочего, родительского и неродительского времени. Когда некуда детей деть, откуда возьмется время на себя?

Отец Борис Ершов, опекающий «Дом», – а у него самого трое детей – учил нас, что мы должны детям объяснять: «Не заходить, не мешать – сейчас время родителей». Мысль была у него глубокая, но, похоже, наши дети до нее не доросли, им этого пока не понять. Но сами мы уже дошли до стадии, когда готовы говорить это.

Чтобы себя сохранить, чтобы вообще не «чокнуться кукушкой», очень важно думать о себе, о своей сохранности. А то в какой-то момент мы поняли, что сейчас перестанем быть не только родителями или соцработниками, а вообще людьми. Сейчас благодаря работе с собой, работе с психологами идет возрождение.

Ксения Кроль

Девочка с «золотой особенностью»

Дочкам Павла и Ксении скоро будет шесть лет. Они обе немного отстают от своих сверстников в развитии, но когда девочки пошли в детский сад, стало понятно, что одна из них – «официально особенная». Насте поставили диагноз аутизм, оформили инвалидность. Так сотрудники организации, занимающейся помощью людям с ментальными нарушениями, сами стали еще и родителями «особого» ребенка.

Ксения: Когда я была молодой девушкой и первый раз пришла в интернат, помню, говорила волонтерам, что если у меня родится ребенок с нарушениями, мне не будет сложно его принять. Когда у нас родился такой ребенок и нарушения стали заметны, мы долгое время хватались за мысль, что наша дочка эти нарушения перерастет. Ведь действительно, есть куча разного, что дети перерастают.

Павел: Радость от появления на свет детей затмевает многое другое. Я вспоминаю, как увидел их маленьких… А потом девочки росли, и я, конечно, замечал, что происходит что-то не то. Но какое-то время мы с Ксенией могли это даже друг дружке не озвучивать. И вот смотришь, надеешься и смиряешься…

Ксения: В какой-то момент мы поняли, что у Насти это не пройдет. Может, что-то где-то компенсируется – она ведь умная девочка, у нее сохранный интеллект. Но не наступит такой точки невозврата, когда дочка станет нормотипичным человеком. То есть аутизм – это на всю жизнь. И вот это осознать мне было сложно.

Павел: Сейчас стало проще. Настину особенность я называю золотой. Мы с Ксюшей часто говорим, что бывает очень тяжело, но что бы мы делали, если бы у нас не было такой замечательной Насти?

Ксения: Интересно, что опыт понимания Насти помог мне в работе. Раньше я плохо понимала подопечных, у которых есть аутичные черты. У нас в организации много было и тренингов, и групповых супервизий по аутизму, но мне это все не очень помогало. На работе я 11 лет, а с Настей – 6, но по 24 часа в сутки. То есть «особое» родительство стало новой ступенью нашего профессионализма.

Павел: Настя растет, раскрывается. Что больше всего радует в таком ребенке? Она вне контекста социальных ролей. Это душа в чистом виде, у нее чистые эмоции. Это тяжело, но это радует. И когда видишь похожие особенности у подопечных на работе, принимаешь их легко.

Ксения: С другой стороны, это хорошо, когда девочке 5 лет, а когда ей будет 25, мы захотим, чтобы этот человек был максимально социализирован…

В силу того, что мы – специалисты помогающей профессии, у нас есть дружеские отношения с коллегами из других организаций. В декабре мы ездили в Центр лечебной педагогики в Москву, работающий с семьями, воспитывающими детей с особенностями развития. Там нас с нашими девочками с радостью приняли и многое нам подсказали, прямо-таки выстроили маршрут, дали алгоритм действий.

Это очень помогло, так как оказалось, что мы такие «сапожники без сапог» – работаем, работаем, а дома мы уставшие и уже на остаточном режиме. А в ЦЛП нам подсказали, как нам вообще выстроить жизнь нашей семьи.

Павел Кроль с дочками

Детство в инклюзии

Одна из важнейших целей деятельности общественной организации «Перспективы» – это создание разных возможностей для сотрудничества, общения и дружбы людей с нарушениями и без, развитие инклюзивной культуры, которая пока в российском обществе еще только зарождается. А семья Кроль постоянно живет в инклюзивной среде.

Ксения: Сложнее всего, наверное, другой нашей дочери – нормотипичной Соне. Насте в силу ее особенностей внимания уделяется больше. Сестра, конечно, ревнует. У нас целый «снежный комок» из ревности и прочего.

Павел: Но и об этом есть советы специалистов, как Соне побороть ревность и как нам показать ей, что мы ее тоже очень любим.

В то же время, у девочек, конечно, есть связь. Когда их разлучили в детском саду, Соня растерялась. Они пошли в детский сад вместе. Пока там была воспитательница, которая Настю таскала за руку, Настя в сад ходила. Как только эта девушка уволилась, другие воспитатели перестали с ней справляться, пришлось ее забрать. И настал день, когда я пришел за Соней, а Насти рядом нет. А она только вечером поняла, что в этот день пошла в сад без сестры. Она выходит ко мне и кричит: «Где моя Настя?!»

Ксения: Но сейчас у Сони период, когда она хочет, чтоб мама и папа были только ее.

Павел: Она бывает счастлива, когда куда-то идет со мной или с мамой, но без Насти.

Ксения: У наших детей еще и такая особенность, что с самого начала они растут в инклюзивной среде. Они с раннего возраста видят наших подопечных и уже не задают вопросов: «а почему он на коляске?», «а почему она так выглядит?» и т.п. Они понимают, что люди в принципе разные.

Когда мы в Раздолье переехали, мы еще не знали, что у Насти именно аутизм. Мы тогда привели детей в «Дом на воле». И подопечные сами стали между собой обсуждать, есть у Насти аутизм или нет. Через какое-то время они еще и научились ее понимать.

А она бегает кругами вокруг большого стола – один ее поймает, другой… И потом были моменты, когда за нашими детьми следили наши подопечные. Не то чтобы мы полностью на них детей оставляли – мы были рядом, но они помогали нам.

Павел: Недавно Соня устроила мне скандал: «Когда Серега в гости придет?» (смеется).

Ксения: Я не против, чтобы Соня, когда вырастет, выбрала для себя какую-то помогающую профессию. Но я в ней пока не вижу к этому расположенности. Что касается Насти, то, если ей самой не нужен будет соцработник, это уже будет хорошо. Если Соня захочет пойти по нашему пути, пускай. Но если она будет поддерживать Настю на протяжении их взрослой жизни, то уже в этом будет ее социальная работа.

Павел: У меня есть старший сын от первого брака – Матвей. Ему 20 лет, и в нем я склонность к соцработе вижу. Что-то такое по наследству передается. Он учится на преподавателя физкультуры и уже волонтерил: и в интернате был, и помогал нам с театральными проектами, в которых участвуют наши подопечные, и спокойно с ребятами общается.

Павел Кроль с одной из дочек и подопечным Сергеем в «Доме на воле»

Помогать – это мужская работа

В обществе бытует мнение, что помогающие профессии – в первую очередь женское дело. В семье Кроль с этим утверждением не согласны. 

Павел: Мне вчера мой отец написал, а я пропустил его сообщение и потом отвечаю: «Мою Коляна». Он отвечает: «Я тебе сочувствую». Но я ему пишу: «Папа, это нормальный рабочий момент»!

Для меня эта профессия – проявление мужественности. Помогать людям в быту, сопровождать тех, кому это нужно, даже в делах гигиены – это вполне мужская работа. И еще я понимаю, что здесь точно пригождаюсь, потому что парням нужно со мной общение.

Я очень хорошо помню свой настрой, когда я был волонтером и сотрудником в ПНИ. Вот идешь по этим коридорам на отделение за ребятами – вынимать их из этой серой стереотипной обыденности. Это был боевой настрой! Даже помню свою походку – я на ходу рукой по стенке отбивал.

Ксения: Типично мужской образ нужен и юношам, и девушкам с инвалидностью. Им важно видеть мужчину, который им помогает как раз потому, что персонал медицинских и социальных учреждений – это в основном женщины.

Павел: Чем бы я еще мог заниматься? Я все думаю о пекарне. Уже даже в «Доме» эту тему обсуждали. Понимаю, что это очень трудное дело. Но вот как весна, так сразу мысли, планы возникают (улыбается).

А вообще, все Господь устроил – в некоторых моментах я это очень явно вижу. Нам остается этому радоваться. И в том, что мы делаем, и в нашей с Ксюшей семейной жизни находить счастье нам дано самим.

Павел Кроль с подопечной «Дома на воле» Диной и одной из дочек