Ступеньки детства

Материал журнала «Семья и школа», №10, октябрь, 1985 г.

 

Нас в семье четверо. На двух малышей – ни бабки, ни няньки. Но если и было бы тридцать три бабушки и нянюшки, все равно я бы предпочел бы, чтобы Вера и Влада посещали и ясли, и детский сад.

Приходилось встречать родителей, которые в первые годы либо держат детей дома, под крылышком, либо сетуют, что вынуждены отдать их в ясли и садик под напором обстоятельств. Мотивы известны: дома дитя меньше болеет; домашний уход никто и ничто не заменит; и вообще душа не болит, если чадо все время перед глазами.

 

Кто спорит, резон есть в любом из этих суждений. Семья – особая модель жизни. Во всяком случае микроклимат ее может быть существенно иным, чем у «окружающей среды». Ребенку для нормального развития нужна не теплица и не райские субтропики. Для него благотворны и «сезоны» безразличия к его «хочу», и бури разногласий, размолвок, даже драк. Крепче всего тот характер, что растет и закаляется на семи ветрах жизни. Ясли и сад не должны быть исключением из общего правила.

 

Естественно, что на первых порах малыши тащат в дом то, чем можно огорошить родителей.

 

— Папочка, тьфу на тебя, куда ты мою игрушку дел? – спросила Вера, вернувшись из яслей. Плеваться она научилась только через неделю. Зато Влада, когда пришел ее черед, научилась кусаться. Гордиться нечем, но полагаю, что и мои красавицы внесли свою лепту в подобный уровень отношений.

 

Конечно, шелуха постепенно спадала, наносное преодолевалось, отбрасывалось. И тогда было видно, как трудно малышке привыкнуть к новым условиям, принять их.

 

Вера переживала вспышку любви и нежности к матери, часто просилась «на ручки», дома не отходила ни на шаг.

 

— Мама занята, — говорю, — она стирает.

 

— А пойдем, посмотрим, как она стирает? Хорошо или плохо?

 

Не мытьем, так катаньем – своего добьется. Сидят обнявшись, толкуют.

 

— Ну, доченька, как день прошел в яслях? – спрашивает мать. – Что было?

 

— На обед?

Что там подавали к столу, тоже интересно. Но как ребенку живется? Как он себя чувствует? От чего страдает, что его радует? Как это узнать? Может, помощь нужна? Какая? Наверное, каждый родитель поначалу испытывает острый дефицит подобной информации.

 

— Нонка в ясельках всех бьет, а меня не бьет, — хвастается Вера, крепче прижимаясь к матери.

 

— Ты ей сдачи даешь?

 

— Нет, я быстро бегаю!

 

И то…

 

— Мы играли в «дочки-матери».

 

— А ты кто была?

 

— А я – «папа», — говорит она грустно.

 

Не дочка, не мать – папа. Самая неинтересная, третьестепенная роль; она даже в названии игры и не упоминается…

 

Не надо ребенка спрашивать: «Как тебе там живется?» Ничего вразумительного не услышишь. Зато спроси, во что играет, кого играет, и многое прояснится.

 

Вера любит ясли, когда в них выходной. Еще любит, когда ее забирают. Захожу и вижу: сидит она молча, сидит неподалеку от нянечки, не бегает.

 

— Чего сегодня не прыгаешь? – спрашиваю.

 

— У меня выходной на прыжки, — строго отвечает.

 

— Вера, улыбнись! – приветствует нас знакомая нянечка. И я вдруг вижу свою дочку-первенца со стороны: хмурый, угрюмый, сумрачный ребенок. Пожалуй, и неприятный. Но ведь я знаю ее и другой – веселой, раскованной, оживленной, хохочущей! Почему в яслях она такая? Что за таинственная работа в ней происходит все эти дни, недели, месяцы? Над чем так упорно размышляет этот ребенок на третьем году жизни?

 

— Как вы обращаетесь к нянечкам, — спрашиваю я, — «тетя Маша» или «Мария» с отчеством?

 

— Мария с отчеством.

 

Каков вопрос, таков и ответ.

 

Но я серьезно и о серьезном. Если мы не хотим, чтобы наши дети выросли иванами, родства не помнящими, надо, чтоб они знали по имени-отечеству не только дедов и прадедов, но и тех, кто трудом и сердцем был рядом с ними в пору первых шагов, первых слов, игр и песен. Нынешняя семья почти повсеместно уменьшается количественно, а потому особенно важно, чтобы она не теряла из виду, из памяти этих близких людей, почти родичей. Не верю, что мои дети вырастут и забудут своих первых нянечек и наставниц – Марию Семеновну и Анну Якубовну, их доброту, их улыбку.

 

Каждого ребенка они встречают, как родного.

 

— Кто пришел?

 

— Влада.

 

Мастера своего дела, они знают, что ребенку и в первый раз, и каждый раз трудно отрываться от семьи. И они соединяют тот круг и этот: «Кто тебя привел? Как зовут папу? А маму? А сестричку?»

 

— Все знаешь, Влада. Молодец, — радуется Анна Якубовна. – Иди к детям…

 

Если наша младшая гораздо легче перенесла приобщение к яслям, к новому режиму, то нянечкам за это первое спасибо. Правда и то, что Влада – другой ребенок. Она живет радостью наружу, всегда почти улыбается. Конечно, с ней легче ладить. Похоже на то, что ей везде хорошо. Значит, и в яслях. Звонко и беззаботно щебечет, как птичка.

 

— Ты, может, и летать умеешь? – спрашиваю.

 

— Нет, — улыбается застенчиво. – Ты меня еще не научил.

 

Влада доверчива и, как выразился кто-то из поэтов, «общежительна». Лишь однажды в ее высказываниях я уловил нечто неодобрительное в адрес этого самого воспитательного учреждения, куда ходит сама.

 

— Ты будешь мой сыночек, — придумывала она новую игру, лукаво поглядывая на меня своими карими глазками. – Я тебя буду любить. В ясли тебя не поведу – в цирк поведу…

 

Не исключено, впрочем, что она не про ясли хотела сказать дурное, а хорошее про цирк.

 

При домашнем воспитании очень трудно определить тот момент, когда малышу пора предоставить большую самостоятельность. В одевании, например. Вчера ты ей платьице надевал, сегодня, почем не завтра? А с ясельной и особенно садиковской поры новые умения так и хлынут, радуя и маленького, и взрослого.

 

— А я умею колготки наизнанку надевать! – хвастается одна.

 

— А я умею майку вместо трусиков напяливать!- самоутверждается другая.

Умеют они и то, что действительно нужно. Подражание, соревновательность – все это закрепляет навыки самообслуживания, усиливает общий темп развития ребенка.

 

В каждом малыше, если присмотреться с вниманием и любовью, можно обнаружить какие-то способности. Даже в нашей вроде бы обыкновенной Вере чуткие нянечки уловили некий дар – память на вещи. По фасону, размеру, цвету она сразу могла определить, чья есть чья. Стала помощницей взрослых и сразу почувствовала себя уверенней, свободней. Но тут как раз подоспело время сделать шаг на следующую ступеньку.

 

Старшая еще оставалась в яслях, младшая только что поступила, когда здесь состоялось родительское собрание. Думаю, все ждали, всем оно было нужно, а потому странно прозвучало грозное предупреждение-приписка: «Родителям явка обязательна». Мы пришли, нас было много, и собрание оказалось интересным: организация досуга детей в семье, беседа врача о здоровье ребенка. Очень хорошо сказала в своем выступлении заведующая: «Мы с вами одна семья».

 

Вот с такой же семейной искренностью и доверительностью я хочу объяснить, чего мне на этом собрании не доставало. Я не получил ответ на те вопросы, которые поставлены выше и последуют ниже. На главный из них: как себя чувствуют именно эти дети именно в этих яслях? То есть я вовсе не против педагогического просвещения, санитарного просвещения. Напротив, считаю, что нашего брата, родителя, надо просвещать еще активнее. Но дайте мне и «ближний свет» на то, что за вашими стенами – рядом, а мне не известно! В конце концов ясли ведь не закрытое воспитательное заведение для детей, почему же родителя пускают разве что на порог? Хотелось бы услышать не отчет, а анализ, с разбором характерных трудностей, за которым был бы виден каждый ребенок в ясельные часы его жизни. Тогда и мы почувствуем себя не разрозненной родительской массой, распадающейся на семь «я», а единой семьей, спаянной общими интересами – интересами наших детей.

 

Когда старшая возвращается из садика, а младшая из яслей, то первое впечатление такое, что их вообще нельзя подпускать друг к другу. Они встречаются с нескрываемой неприязнью, острой ревностью друг к другу, а иной раз и просто враждой.

 

Однажды Вера укусила Владу. Возмущенная мама сгоряча пустилась на крайность: сжала зубами руку обидчицы.

 

— Поняла теперь, как ей больно!

 

Но потерявшая от неожиданности дар речи Вера все поняла по-своему и, обретя слова, все еще давясь рыданиями, закричала:

 

— Папа, укуси маму, чтобы она… чтобы она не кусалась!

 

Я не хочу, чтобы у читателя создалось ложное впечатление, будто в нашей семье в какой-то момент все перекусали друг друга. Этот эпизод иначе как с улыбкой не вспоминается. Можно было бы и обойти молчанием неприятный случай. Тем более что через десять минут сестры играют как ни в чем не бывало. Но опять-таки во что играют?

 

— В угол! – командует Вера.

 

— Я не хочу в угол, — миролюбиво отвечает Влада. – Ветер пойдет в угол. Он грубенький, он на моего зайчика дует.

 

Домашняя служба психологической разрядки нужна именно на первые послеясельные, послесадиковские минуты. Ребенок с трудом переключается с одной атмосферы на другую, а требовать от него мгновенного перехода все равно что загонять ветер в угол.

 

…После яслей и садика мы обычно гуляем вместе. Владушке все равно где, а Вера каждый раз придумывает новый путь следования. Мы гуляем, и я думаю: как много еще предстоит сделать и нам, родителям, и нянечкам, и воспитательницам, чтобы дорога в ясли, в сад стала любимым маршрутом наших детей. Без этого маршрута трудно обойтись в воспитании, потому что именно он быстрее всего выводит малыша к тому бесценному качеству, которое мы, взрослые, называем коллективизмом. А коллективистов надо растить с самых ранних лет.

 

Дома они сразу бросаются к дверному проему с карандашными отметками, дружно кричат:

 

— Смеряй, как я выросла!

 

— Нет, я, я!

 

Обе подросли. В ясли и сад так себе, а в школу хотят обе. Вера просто рвется. И постоянно наводит справки, выпытывает.

 

— А из школы забирают после обеда? А тихого часа там нет, там не спят днем?

— В школе учитель ставит детям отметки, — говорит мама.

 

— Не отметки ставит, а в угол ставит, — сурово уточняет старшая, складывая из палочек буквы.

 

— А я не умею буквы знать, — со вздохом признается Влада.

 

Дело поправимое. Школа – следующая ступень детства, до которой Вере еще два года, а Владе все четыре.