В гостях у сказки. Дочь разбойника: чтить отца, но не идти по стопам

Читайте также:

В гостях у сказки. Выпуск 1. Буратино. Завести ребёнка «для себя»

В гостях у сказки. Выпуск 2. О рыбаке, рыбке, жадности и слабой воле

В гостях у сказки. Выпуск 3. «Варвара-краса» — не очень добрая сказка

В гостях у сказки. Выпуск 4. Руру. Не отвернуться от «дикаря»

В гостях у сказки. Выпуск 5. Как Анфиса Агафона «под землю провалила»

В гостях у сказки. Выпуск 6. Король Дроздобород избавляет от капризов

Какую-то неожиданную завязку сюжета встретить непросто не только в художественном произведении, но и в обычной жизни. Но мы не устаём от повторяющихся мотивов, тем более, что каждый исполнитель обыгрывает их по-своему. Вот, к примеру, тема: мальчик и девочка из враждующих кланов полюбили друг друга. Как такое может не будоражить нас, любителей «острых» историй? И что мы, люди «культурные», вспоминаем тут первым делом? Правильно, «Ромео и Джульетту» Уильяма Шекспира. Умиление «настоящей любовью» двух бедных замороченных детей, не пощадивших свои драгоценные жизни, похоже в нашем «культурном» обществе на массовый психоз. А вот Астрид Линдгрен предлагает нам куда более здоровое развитие этой темы в своей сказке «Ронья – дочь разбойника».

Иллюстрация к книге «Ронья, дочь разбойника»

Сюжет сказки, если вкратце, таков: старинный разбойничий замок расколот надвое бурей, в каждой из половин замка живёт шайка разбойников, шайки между собой враждуют. У одного из атаманов юная дочь по имени Ронья, у другого – юный сын по имени Бирк. Пока взрослые ссорятся, дети умудряются не только помириться, но и подружиться до такой степени, что считают друг дружку братом и сестрой. Их родители глубоко возмущены этой дружбой, но дети реагируют на это не так жутко, как герои Шекспира: они просто убегают из замка и начинают жить в лесу. В конце концов всё заканчивается относительно хорошо – дети мирятся с родителями, две шайки под давлением внешних угроз объединяются, а атаманы мечтают о том, как их дети когда-нибудь поженятся.

Но главное, что дети вовсе не собираются продолжать дело родителей – Ронья и Бирк объявляют, что никогда не станут разбойниками. Родителям становится от этого грустно, но они вынуждены принять решение детей. А старый разбойник рассказывает Ронье, как найти гору, в которой есть залежи серебра, так что молодым людям светит не только честное, но и безбедное существование.

История кажется столь идиллической только в кратком пересказе. Сказка Астрид Линдгрен полна не только сюжетных поворотов – немало места в ней отведено и сложным душевным переживаниям героев. Рискну предположить, что этим-то она и способна особенно задеть читателя. Более того, сюжет сказки актуален для современных людей.

ХХ век со всей его непростой историей ещё жив в воспоминаниях многих из нас, а вот уже и XXI век предлагает нам непростые политические кульбиты. А в сказке «Ронья – дочь разбойника» нет конфликта поколений. Там есть нечто пострашнее – конфликт мировоззрений. И пусть Линдгрен его только слегка обозначила и сразу же легко разрешила, он в сказке оказывается главным ключом к хэппи-энду.

Ну, а в реальной-то жизни каково вдруг узнать, что любящий и любимый отец – уголовник, промышляющий грабежом? Что все друзья семьи, в который ты рос счастливым, окружённым заботой ребёнком, такие же уркаганы? При том, что ваши личные отношения практически не меняются… «Мой дед был «врагом народа», отец – офицером внутренних дел» – пел в 1989-м году лидер рок-группы «Разные люди» Александр Чернецкий, и боль, высказанная в этих строках, была понятна многим из нас, даже если конкретные реалии и не совпадали.

Как и в сказке «Ронья – дочь разбойника», конфликт мировоззрений внутри семьи, как правило, начинается тогда, когда дети подрастают и вырабатывают уже собственные представления о жизни, добре и зле, собственные взгляды на историю семьи, страны, всего человечества. Человек взрослеет и вдруг узнаёт, что кто-то из его родных, которых он знает с детства и любит, был коллаборационистом во времена Великой Отечественной войны, уголовником, доносчиком на «врагов народа», офицером КГБ (нужное подчеркнуть, примеры добавить по желанию) и что этот родственник вовсе не раскаивается в содеянном. Взрослеющие люди реагируют на такое по-разному – кто-то пытается спорить с родными, что-то им доказывать, кто-то отдаляется, сохраняя формальные вежливые отношения, кто-то продолжает жить, как жил, сосредотачиваясь на личных отношениях с ближним. Последнее кажется более правильным, однако не во всяком случае решиться на такое легко и просто.

Одно дело, когда ты не знаешь за человеком никаких страшных поступков, а знаешь только о его принадлежности к определённой прослойке или организации, другое дело, когда узнаёшь конкретику. Судя по тексту Линдгрен Ронья не присутствовала при грабежах, которыми промышлял её отец и его товарищи – вероятно, родители берегли своё дитя (а сколько таких, кто не бережёт и сызмальства приучает чад любить свои грехи, как добродетели?). Подрбности этих грабежей тоже не описываются – всё-таки Астрид Линдгрен писала детскую сказку, а не фэнтэзи-боевик для взрослых. Для Роньи отец и его друзья оставались добродушными, весёлыми, хотя и грубоватыми увальнями, которые подробностями своих похождений с ней тоже не делились и при ней их не озвучивали. Максимум, что ей удалось узнать – это то, что подвергшиеся нападению разбойников путники плачут, когда у них отбирают вещи. Это, конечно же, её расстроило, но всё же не настолько, чтобы уйти из родного дома именно из-за этого…

Дабы нагляднее представить, какой может быть противоположная ситуация, предлагаю обратиться к другому художественному произведению – фильму американского режиссёра Коста-Гавраса по сценарию Джо Эстерхаза «Музыкальная шкатулка», вышедшему на экраны в 1989-м году. Это история о том, как молодая женщина-адвокат получает неопровержимые доказательства того, что вырастивший её в одиночку любящий и любимый отец, венгерский иммигрант, причастен к военным преступлениям, совершённым во время Второй Мировой войны, а именно был командиром эскадрона смерти фашистской партии «Скрещенные стрелы Венгрии», подвергшего пыткам и убившего десятки тысяч венгерских евреев, цыган и представителей других национальностей. Для женщины это известие становится такой катастрофой, после которой она разрывает с отцом отношения. Такая вот «другая крайность».

Кадр из кинофильма Коста-Гавраса «Музыкальная шкатулка»

Большинство семей, слава Богу, таких поворотов, как в фильме «Музыкальная шкатулка», избегают. Но всё-таки мы должны понимать, что всерьёз углубляясь в нашу семейную историю, рискуем встретиться с тем, что нам будет трудно принять. Как и мы сами, наши предки – люди, как правило, от идеала далёкие. И даже человеческая святость не означает безгрешности. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что для таких исторических путешествий может быть только один универсальный совет: искать любые возможности для примирения со своими сродниками, ныне здравствующими или усопшими. Не обязательно проникаться к ним пылкими чувствами, категорически не нужно принимать их заблуждения только потому, что они наши предки, но относиться к ним с почтением, как к живым людям, через которых и мы получили жизнь – значит исполнить пятую из данных Богом Моисею заповедей: о почитании родителей.